Саша Ри-Эн - Другие сказки

– Как скажете, – пожав плечами, ответил Ганс. И принялся за работу.

Он мыл, тер и то и дело менял воду. Бегать к ручью пришлось, наверное, раз двести. Никогда еще не приходилось ему так долго и тяжело работать. Даже дома, где кроме него жили еще четверо человек, никогда не было столько грязи, сколько могла собрать одна маленькая хрупкая женщина.

Когда он наконец закончил, сил не осталось совсем. Да еще и голод проснулся.

– Тетушка, я все, – произнес он, вытирая пот со лба. – Может вы меня чем-нибудь покормите?

– С удовольствием, – отозвалась ведьма, которая все это время с интересом наблюдала за происходящим. – Достань из подпола картошку, свари – и пообедаем. Надеюсь, готовить ты умеешь?

– Хорошо, – вздохнул Ганс и, собравшись с силами, направился к приветливо открытому ведьмой люку, ведущему в темноту… запнулся, упал… И так ему хорошо показалось лежать на полу, не двигаясь, что он прикрыл глаза и произнес: – А можно я чуть-чуть полежу, а потом встану и все сделаю. Можно?

– Можно, – смилостивилась ведьма.

Ганс тотчас закрыл глаза… И уснул.

Когда он проснулся, то обнаружил, что по-прежнему лежит на полу… заботливо прикрытый грязным половиком, а по дому разносится умопомрачительный запах вареного картофеля. На этот запах он и отправился.

– Горазд ты спать, парень, – беззлобно произнесла ведьма, доставая из печи исходящий паром чугунок. Следом на потемневший от времени стол брякнулись две тарелки. – Чем богаты… – протянула она Гансу его порцию.

– Ой, подождите, – Ганс бросился за своей котомкой, – у меня мяско вяленое есть. Будете? – и он выложил на стол свой стратегический запас.

Ведьма бросила на него странный взгляд, но отказываться не стала.

– Может у вас что-нибудь из овощей завалялось? – оглядев собранную снедь, поинтересовался он.

– Ну-у, не знаю… – ведьма задумалась, – поищи в огороде за домом, может что и выросло.

Ганс сорвался с места.

– А где он, ваш огород? – спросил он, заглянув в окно чуть позже?

– Ты в нем стоишь, – мрачно изрекла ведьма.

Ганс растерялся, опустил руку, и стебель полыни, отведенный в сторону, хлестнул его по физиономии.

Вернулся он с тремя крошечными зеленоватыми помидорками.

– Тетушка, а можно я и в огороде вашем приберусь? А то он как-то совсем подзарос.

– Можно, – милостиво разрешила ведьма.

Обед получился неплох. Вот только выражение лица ведьмы Ганса слегка настораживало.

– А скажи-ка, парень, – наконец произнесла она, – ты случайно не осенью родился?

– Осенью, а что?

– Эх, – ведьма в сердцах бросила в тарелку недоеденный кусок картошки, – значит, не приснилось. А я-то надеялась…

– А случилось-то?

– Родители твои случились, вот что! Помню, я только с шабаша вернулась, спать легла, а тут приходят какие-то, тащат куда-то, а там свечки, ладан, огни горят, младенцы орут… Потом опять куда-то тащат… В общем, думала кошмар приснился, что только после гулянки-то не привидится, а вот нет не приснилось, значит.

– Так, стало быть, вы признаете себя моей феей-крестной и будете теперь всячески обо мне заботиться? – обрадовался Ганс.

– Ага, размечтался! Ведьма я! Ведьма! Мы, ведьмы, ни о ком не заботимся. И вообще, твои родители эту кашу заварили, пусть сами и расхлебывают.

– Увы, это невозможно, – вздохнул Ганс и поведал ей свою печальную историю.

– Сам дурак, раз позволил мачехе с дочерьми сесть тебе на шею, – не впечатлилась ведьма. После чего Ганс, покончив с обедом, отправился пропалывать огород.

Так и прошел день.

Спалось Гансу плохо. Снился ему дом, заброшенный, поросший паутиной, нежилой. Его дом, который он накануне покинул. Ганс проснулся – и обрадовался, что это был сон, но мысль о том, как там всё без него, прилипла, словно паутина.

– Чего мрачный такой? – поинтересовалась ведьма за завтраком. И Ганс, вздохнув, рассказал ей о причине своего беспокойства. – Это все от безделья, – заявила она. – Не переживай, у меня еще и чердак имеется, можешь прибраться там.

Что Ганс и сделал.

– Только ничего не выбрасывай, просто разбери по кучкам! – раздалось ему вслед.

Ганс принялся за уборку. Но, вопреки ожиданию, занятие успокоения не принесло. Он разбирал скопившиеся на чердаке груды барахла, чихал, смахивал тряпкой пыль – и снова разбирал… Казалось, это не закончится никогда…

И тут он почувствовал буравящий спину взгляд. Оглянулся – и обнаружил стоящую в дверях ведьму. Вид у нее был недовольный.

– Ладно, страдалец, иди за мной, – произнесла она ворчливо и затопала вниз по лестнице. Ганс отправился следом.

Ведьма привела его в комнату за неприметной дверью, которую он вчера во время уборки не заметил. Посередине на треноге висел котел, на полках – банки с устрашающего вида содержимым, из одной пялила мертвые глаза непонятно чья голова. Ганс тут же расчихался от густых запахов, исходящих от пучков сушеной травы, развешанных тут и там и еще чего-то непонятного, нарезанного длинными лентами, похожего то ли на кору, то ли на чью-то кожу (для собственного спокойствия Ганс решил, что это кора).

– На-ка, – ведьма вручила ему котелок поменьше, – воды принеси.

И Ганс торопливо выскочил на свежий воздух.

Когда он вернулся, в комнате горел огонь, в котле булькало, пахло… а ничем не пахло – Ганс понял, что обоняние отключилось.

– За смертью тебя посылать, – буркнула ведьма, выхватывая котелок с водой у него из рук. И вылила содержимое в котел. Взвилось облако пара. Подскочив, ведьма дернула Ганса за волосы.

– Эй, вы чего?! – завопил тот, отскакивая. Но его и так уже оставили в покое – прядь волос исчезла в котле. Вспыхнуло зеленоватое сияние…

– На, держи, – ведьма сунула ему половник с длинной ручкой, – мешай и смотри. Да не бойся, – она подтолкнула его к кипящему вареву.

Гансу ничего не оставалось, как последовать приказу. Он сунул половник в булькающую массу и принялся мешать. Из-за клубов пара он почти ничего не видел, и уже хотел было возмутиться, что смотреть не на что, как внезапно с очередным поворотом половника туман поредел, и Гансу открылась серебристая водная гладь… На ней, как в зеркале, внезапно отразилась мачеха, орудующая сковородой на кухне: злющая, на лице следы сажи, рот раззявлен в крике – она беззвучно на кого-то орала и, судя по выкаченным глазам, без толку.

– Знакомая физиономия, – задумчиво произнесла ведьма, заглядывая в котел через плечо Ганса, – где-то я ее видела.

Интересно, как там отец? – подумал Ганс. Едва он успел это подумать, как картинка начала таять, и кухня сменилась комнатой отца. Здесь все было как всегда: сгорбленная плачущая фигура с портретом в обнимку. Рядом кувшин со злополучной наливкой.