Эльмира Хан - Жирный кукбалеш

Старушки обнялись, похвалили новые халаты друг друга и похвастались блестящими галошами мейд ин Кытай.

– Салям, как дела?

– Да вот думала пенсию сегодня получить, а этого снова нет! – махнула рукой бабушка Апанас.

– И долго еще не будет! – засмеялись соседи.

– А что случилось? – бабушка Апанас навострила ушки.

– Ты не слышала, что на их карету кенгуру напали? – соседи схватились за животы. – А наш председатель от страха в штаны наложил, всю карету залил, карета не справилась и прямо в болото рухнула!

– Ах, Аллах! А с председателем что? Умер? – округлила глаза Апанас.

– Еще какой живой, даже к прокурору ходил жаловаться. Бедный наш прокурор, чего он только не повидал на своем веку!

Разговаривая, соседи шли по улице и как раз дошли до дома председателя.

– Фирдус, нам пора ремонт делать. Кто женится на нашей Лилечке с такой хижиной, как у нас? Вон у председателя – четыре этажа! – нахмурилась соседка Зуля. – Поэтому и женихи к ним часто наведываются! Да какие: один депутат, второй бизнесмен, третий, правда, помельче, сын председателя соседнего колхоза, но не тракторист, как у нашей. Сколько говорю: бросай ты своего алкаша! А она мне: он не алкаш, люблю и точка! Надо принимать меры, отец!

– Мы только закончили третий этаж, карга ненасытная! Не хочу! И почему я должен строить дом для зятя? Пусть сам и отстраивается, он мужик или как? – насупился Фирдус.

– Ай, вон как ты запел! А полгода назад другие мотивы были! Отстроим и будем приглашать на смотрины, не стыдно будет! Лицемер! Лентяй! Лишь бы пузо растить! – Плюнула соседка и, выпятив грудь, отправилась домой.

А за ней потянулся и муж.

Бабушка Апанас зашла в магазин за мукой. Внучка снова собралась готовить кыстыбый, и это было очень подозрительно.

Бабушка давно раскусила Гульчачак: после каждой шалости она пекла кыстыбый, а вид у нее при этом был очень довольный и с озорным лукавством.

***

Жена председателя лежала в кровати. Ее осматривал врач.

Люция Шигибаловна была напугана, постоянно оглядывалась по сторонам и вскрикивала при каждом прикосновении доктора.

– Тише, тише. Где болит? – спросила врач Рузалия.

– Сердце болит! Душа болит, Рузалия! Умираю! – с горечью выкрикнула женщина.

Желтые кудряшки трепыхались на подушке, рот в форме трагичной подковы стенал и возмущался.

– Отчего болит? – Врач села на стул, взяла запястье пациентки и начала измерять пульс.

– Как отчего? Заговор против нашей семьи, моего уважаемого мужа! Только никому не говорите об этом! – Люция Шигибаловна вытаращила глаза и шепотом продолжила. – Вчера на нас напали бараны! А потом кенгуру! А после на меня в лесу напал шурале!

Она закрыла рот рукой и снова разрыдалась.

– Сам шурале? – правая бровь врача приподнялась.

– Да! Я едва не сошла с ума! Я вот этими глазами видела его длинные руки! Вот такие ветки! – Она раздвинула руки. – Он злорадно хохотал и хлестал меня. Видите порезы! – Люция Шигибаловна указала на лицо.

– Вам нужно успокоиться, сейчас я сделаю укол, и шурале исчезнет, – улыбнулась Рузалия.

– Вы не верите! – залилась слезами Люция Шигибаловна. – Только в психушку не закрывайте меня!

Больная заверещала, и врач попросила медбратьев держать ее, пока она колет успокоительное.

После жена председателя затихла.

– Ну вот, все прошло, – погладила ее руку врач. – Шурале больше нет.

– Есть. Он сказал, что вернется, если…

– Если?..

– Если мы… Если мы… – больная запнулась и растерянно посмотрела на врача. – Не погасим звезды. А как это?

Люция Шигибаловна выпучила глаза.

– Ваш шурале – татарский Дон Кихот, что ли?.. – врач пожала плечами и попрощалась.

На улице начался сильный дождь. По стеклу то и дело хлестали струи воды, стучали ветки деревьев, но Люция Шигибаловна уже ничего не слышала: она глубоко спала в окружении своих пяти котов и остывающего самовара.

***

Прокурор собрался уходить домой, когда ему позвонила Рузалия.

Она всегда рассказывала ему странные сюжеты из своей врачебной практики. Для консультации и просто для беседы.

– Слушай, знаю, что поздно, но просто хотела рассказать про странные психические отклонения у одной мадам. Я пока не хочу принимать меры, не знаю, как поступить. У тебя не было случайно жалоб на… шурале?

Зубазга Мозгарович чуть трубку не выронил от неожиданности.

– Пока нет, – он растерялся и чуть не расхохотался в трубку от мысли, что вполне вероятно и это случится.

– Просто тут одна пациентка жалуется, что видела его в лесу. Короче, если будут инциденты, то дай мне знать, вдруг это не единичный случай?

– Хорошо. А что за больная?

– Извини, пока не стану раскрывать, вдруг это просто усталость и… Ну, сам понимаешь, всякое бывает.

– Да, понимаю. Тогда пока!

Он положил трубку и уже хотел было встать, как «екнул» его ватсап.

«Привет. Что-то ты запропал совсем», – написала Эльвира Каннская.

«Дела».

«Да уж… В болоте много дел… Тут чистка идет, я тебе место подыскала. Жирное. Бросай своих гусей и приезжай в Москву».

«Я сто раз тебе говорил, что женщина должна следовать за мужчиной. И если ты хочешь быть со мной, то ты должна сюда переехать», – написал прокурор и поморщился.

«Ну что ты там потерял в этом Пукове!»

«Кукморе! И мне нравится моя работа! Это не работа, а просто настоящая татарская сказка!»

Прокурор вышел из ватсапа, быстро попрощавшись с Эльвирой.

И тут распахнулась дверь и появились… кастрюльки.

– Сегодня гуляш с рисом, – неуверенно пролепетала Земфира, прячась за подносом с посудой.

– С удовольствием! – Зубазга Мозгарович расчистил стол и выключил телефон. – Ужин с вами – для меня честь! Заодно обсудим ваши гениальные версии преступления!

Земфира тут же расстелила белоснежную скатерть с ручной вышивкой, разложила расписные деревянные ложки, даже тарелки для супа источали татарский колорит: в центре на дне ванильной чаши охранял границы крепости змей Зилант с копьем в зубах.

Прокурор задумчиво наблюдал, как челюсть стражника стремительно накрывает гуляш с рисом. В его воображении змей тоже был голоден.

Горячий пар заструился из недр блюда, Зубазга Мозгарович решительно схватил ложку и страстно зачерпнул угощение, чем умилил своего заботливого секретаря до слез.

Следователь Рушан стоял у окна дома Гульчачак и слушал песню Ансара Курбалиева о том, что каждый раз, когда его любимая желает ему доброго утра, он млеет и обещает ей, что их любовь – навсегда, до скончания времен.

Гульчачак месила тесто, растирая муку с маслом, и на мгновение растерялась, когда увидела следователя в окно.

Не вытерев руки, она выбежала из дома.