Виктор Далёкий - Короли грязи-с

На ступеньках перед Библиотекой имени Ленина кучковались мальчики и девочки. В моду стремительно входил унисекс, и мальчиков нельзя было отличить от девочек. Широкие штаны, короткие и вещевые горбики со жвачкой во рту и книжками за спиной. Эти продвинутые молодые люди знали все о сексе, о компах и писюках, как называли персональные компьютеры и не испытывали никаких комплексов перед предстоящей жизнью.

Неизвестный герой, он же ходок, шел вдоль Манежа, приближаясь к родному университету. Впереди на углу Тверской и Охотного ряда маячило мрачноватое здание думцев. Справа на Манежной Площади с размахом велось строительство комплекса из подземных магазинов, бутиков, супермаркетов и престижных салонов.

Надо сказать, что своей раскованной походкой и лучезарной улыбкой он привлекал внимание не только обывателей и прохожих.

– Смотри, кошелек, – сказал кто-то рядом и перед ним быстро нагнулись. – Поделимся? – предложил длинный парень, поднявший кошелек у него из-под ног.

Было известно, что последует дальше.

– Бери… – протянул кошелек длинный. – И поделимся…

– Так ты же нашел. Он твой. Оставь себе.

– Но он же у тебя под ногами лежал, – сказал оказавшийся рядом другой, коренастый.

– Только давайте не будем друг друга перебивать. Это ваша добыча. Идите и купите себе вкусный кафельный торт.

– Чего? – вызывающе спросил длинный. – Какой торт? Кафельный?

– И не надо мне улыбаться лошадиной улыбкой. У меня все равно для вас кукурузы нет. Я этот фокус знал, когда вы оба еще мимо горшка ходили.

– Нарываешься? – спросил коренастый и подступил ближе.

– Выражаю мысль, – сказал ходок. – Причем, предельно ясно. – И вдруг сделал страшную гримасу и закричал. – Пошел туда, откуда на свет вылез. И в зад тебе то, чем папа делал. – Отвернулся и пошел дальше с негодованием бормоча: «Козлы!.. Пройти не дают».

Город кишел жуликами, проходимцами, ворами и наперсточниками. Они ринулись отовсюду на столичный маскарад жизни, как отчаянные весельчаки в поисках развлечений.

Скорый шаг проходимца, если так можно было назвать неизвестного героя, который проходил мимо университета, прервал красный свет светофора и тесный фырчащий железный поток автомашин. Он стоял на углу альма-матер, как для него, так и для многих других интеллектуалов страны. На его желтых стенах еще оставались видны следы прошедшего политического вихря предвыборной кампании. Вверху на штукатурке виднелись плохо затертые надписи наглядной агитации и выражения собственных мыслей не слишком умных людей. Тут же размещались нарисованные звезды, фашистская свастика и множество других плохо различимых надписей. Уличная и заборная журналистика добралась и до его университета. Еще два месяца назад, когда он после длительного отсутствия вернулся в Москву, здесь кипели предвыборные страсти. И ему, потерявшему многих друзей, уехавших искать лучшей жизни за границу, среди которых оказались Геша, Андрюха-хирург, Кузя, тоже захотелось пройтись в колонных демонстрантов, держа над собой плакат с таким напутствием президентам всех стран: «Господа Президенты! Не портите воздух в стране. Рядом же живут и работают люди. Некоторые не выдерживают и уезжают». В это время он сам заколебался уехать ему или остаться. Но родина его не отпускала и крепко прижимала к себе.

У гостиницы «Националь», сучкуясь, проводили время девушки, прибывшие на столичный маскарад жизни для сексуальной революции. Они осуществляли обмен денежных средств на натуральные чувственные и телесные услуги, желающие не прокатиться на дорогом иностранном авто, а дающие сами себя заграничным дядям на прокат. Вся прилегающая к гостинице территория кипела легкомысленной расковано-деловой жизнью жриц любви. Казалось, отсюда они распространились по всему городу и стояли на тротуарах Тверской улицы, на Ленинградском шоссе и на всех других больших и маленьких улицах, переулках и тупиках города. Демократия открыла для них большую дорогу в жизнь легкомысленной наживы.

Он прошел мимо кипящей и потной массы похоти и наживы, двинувшись дальше по Тверской улице. Когда-то он любил гулять по Тверской и рассматривать барельефы на мемориальных табличках. Где-то здесь должна была висеть и его табличка с надписью: «В этом доме жил и работал выдающийся академик, генеральный конструктор». Или «…непревзойденный народный артист драматического, оперного и балетного театров». Или «Великий полководец и флотоводец…» Или иначе: «Известный путешественник и зоолог…» И так далее. Он усмехнулся своим мыслям и, думая, что это вполне может случиться и позже. Только надпись будет какой-нибудь иной. Он двигался по Тверской, рассматривая, дома, мемориальные таблички, вывески, витрины. Еще в начале девяностых витрины антикварных, букинистических магазинов, кафе и ресторанов выглядели скромнее и можно было перепутать двери в магазины с дверями, ведущих в квартиры жильцов. Сейчас двери в магазины, бутики, кафе и рестораны выглядели шикарнее, завлекательнее и входные двери, ведущие в коридоры, холлы и квартиры жильцов, выглядели куда как скромнее, незаметнее и непригляднее. На Пушкинской площади он посмотрел налево вдоль по бульвару в сторону Театра имени Горького, Театра имени Пушкина и Литературного института имени Герцена, где училась Алена, девушка, с которой он познакомился не так давно. «У нее замечательная фигура и обалденные бедра», – подумал он. С мыслями о ней он спустился в подземный переход и вдруг услышал странные звуки. Голос как будто доносился откуда-то издалека, из прошлых лет и относился именно к нему. Он остановился, прислушался и отчетливо услышал свое имя. Кто-то звал его от киосков. Он повернул голову и услышал отчетливое:

– Веня!.. Веня!..Усладов!.. Веня!..

Между ним и тем, кто его звал, шли люди. Веня никого не видел и, всматриваясь, сделал шаг к тому месту, откуда слышался голос. И тут он увидел маленькую Ленку. Она стояла у киосков, подпрыгивала от радости на месте и делала ручками взмахи, словно птичка, пытавшаяся взлететь.

– Веня!.. – кричала она тонким заливисто звонким голосом. – Веня!.. Это ты?

– Я, – ответил он и подошел ближе.

– Как ты живешь? – спросила она.

Веня пожал плечами.

– В общем, неплохо, – сказал он, смущаясь от того, что она так неистово и радостно кричала, подзывая его.

– Как хорошо, что я тебя увидела, – сказала она.

Ленкин голосок, всегда ему казался хрустальным и звонким. Он со школьных времен напоминал ему голос принцесс и добрых волшебниц из старых сказок, который звучал в кино и в мультипликационных фильмах.

– А что такое? – радостно спросил Веня.

– Мы в эти выходные встречаемся классом, – сказала Ленка.