Александр Завьялов - Написано лапой и хвостом. Книга вторая

– Это потому что они одиночки? – спросил светловолосый мальчик в очках.

– Да, и по этому тоже…

– Но ведь львы семьями живут, прайдами…

Я задумался.

– Ну… разве что львы… Они из всех кошачьих самые благородные. У львов даже грива, как у людей, растёт. Если бы им никто не мешал, они бы через миллион лет на двух лапах ходить научились, а там, глядишь, и отстроили бы свою цивилизацию.

Потом мы обратились к теме урока, и я рассказал ученикам о профессоре Павлове.

– Профессор был большой друг собак, – вдохновенно преподавал я. – Он кормил их каждый день парной телятиной и самыми отборными деликатесами. Но ему всё равно казалось, что собаки голодают. На свою беду, он не понимал собачьего языка и очень переживал по этому поводу. И тогда, чтобы не пропустить момент, когда собаки проголодаются, он им всем просверлил дрелью отверстия в брюшной полости и вставил специальные трубки прямо в желудок. Как только из трубок начинал капать желудочный сок, профессор сразу бежал на кухню, открывал холодильник и, не мешкая, накладывал в миски самую отборную еду. Все ковры и паласы в доме были залиты желудочным соком, а у собак пропал аппетит, так как переваривать пищу было нечем, но зато профессор Павлов открыл важный биологический закон. Потом за это собаке памятник поставили. Ну-ка, Никита, скажи, какой закон открыл профессор Павлов?

– Закон условного и безусловного рефлекса.

– Правильно, садись, пять с плюсом. А ещё был такой профессор Преображенский. Он тоже был большой друг собак. О его дружбе с дворняжкой Шариком прекрасно рассказал Михаил Булгаков в своей повести «Собачье сердце». Профессор Преображенский тоже, увы, не понимал собачьего языка и тоже боялся оставить своего любимого Шарика голодным. Он знал о методе кормления профессора Павлова, но решил пойти ещё дальше. В результате применения различных препаратов и хирургическим путём он сделал из Шарика человека. Да, Шарик действительно превратился в человека, но, увы, ничем хорошим это не закончилось. Собака не смогла жить по жестоким и коварным человеческим законам. Пытаясь как-то приспособиться, Шарик всё больше и больше терял свои прекрасные собачьи качества. Взамен же впитывал пороки и дурные наклонности. В результате он превратился в плохого и ограниченного человека. Пришлось профессору Преображенскому обратно из человека собаку делать.

Я выдержал паузу, вздохнул и подытожил:

– Всё дело в том, дети, что хирургическим путём нельзя получить знания. Только знания облагораживают человека, делают его лучше и наполняют его жизнь смыслом. Чтобы получить образование, Шарику нужно было долго и прилежно учиться. А он уже был взрослый и не хотел ходить в школу. Поэтому чтобы стать настоящими людьми, вы должны учиться хорошо, быть умными и образованными. Знания побеждают все страхи и лечат от всех болезней. Чем больше вы будете знать, тем интереснее вам будет жить. Я хочу, чтобы вы все стали большими учёными. Учёные живут очень интересной и увлекательной жизнью. Нет ничего питательней, чем грызть гранит науки. Это как сахарную косточку обгладывать… Из меня, увы, учёного уже не получится: в университет меня не пустили из-за хвоста… А перед вами все дороги открыты. Вы должны сделать мир лучше и добрее. Чтобы не было бездомных собак и котов вообще… Вы можете мне верить: разумом собаки держится мир. Это один очень мудрый человек сказал. Он в древние века жил. А в древние века всегда одну только мудрость говорили…

В следующем сне на уроке литературы опять всплыл профессор Павлов… Мы разбирали второй том «Мёртвых душ» Н.Гоголя – мне чудом удалось спасти сгоревшую рукопись. В девяносто седьмой главе Чичиков приехал на птице-тройке к профессору Павлову в научно-исследовательский институт. Там есть такой отрывок.

– Слышал я, вы опыты на собачках ставите? – спросил Чичиков.

– Что значит опыты? – нахмурился профессор Павлов. – Мы вместе работаем над серьёзными научными проблемами.

– Да разве ж я против-с? – расплылся в елейной улыбке Чичиков. – Ставьте на здоровье! Просто я подумал, может, у вас собачки того… есть почившие?

– К сожалению, есть, никак не могу наладить режим питания.

– Печально-с, печально-с… – покачал головой Чичиков. – А вы знаете, отдайте их мне!

– Кого? – опешил профессор Павлов.

– Ну, этих… которые уже умерли-с…

– Так они же мёртвые!

– Ну-с… скажем так, несуществующие… Вам же всё равно приходится за них ревизскую сказку подавать в «Общество Защиты Животных», так ведь? А я согласен на себя взять сие хлопотное предприятие. Мы оформим сделку только на бумаге. От вас нужна сущая безделица…

Профессор Павлов пришёл в сильное волнение и выставил Чичикова за дверь лаборатории, ещё и собак на него спустил. Они порвали ему канифасовые панталоны и забрызгали всего желудочным соком.

Мы детально разобрали эту главу, а потом перешли к чтению стихов. Ученики мне всё время читают стихи о животных, особенно про собак, и я им, естественно, за это пятёрки ставлю. И мне совсем неважно, чтобы от зубов отскакивало, главное, чтобы от сердца шло, из души.

И вот читают школьники стихи, а я глаза прикрыл, улавливая чарующие звуки поэзии, и тут вдруг в класс вошла завуч школы Кривдина Питбульевна, злобная питбульша в наморднике. Раньше она всё время злобно кусала учеников и даже загрызла пятерых насовсем, но начальство из Ведомства образования дело замяло. Её оставили на прежней должности, только обязали намордник носить.

– Это чем вы тут занимаетесь? – ехидно спросила она.

– Изучаем второй том «Мёртвых душ» Николая Васильевича Гоголя, – ответил я.

– Не надо меня обманывать! У меня очень чуткий слух. Я из учительской услышала, что вы тут стихи читаете.

– Ну да, мы читали стихотворения. И что здесь плохого? Поэзия облагораживает.

– Вы в своём уме? – взвыла завуч. – Гоголь не писал стихов! И если вы будете уходить от школьной программы, мы будем вынуждены с вами расстаться!

– Если хотите знать, Кривдина Питбульевна, – спокойно сказал я, – «Мёртвые души» – это поэма. Гоголь был самым настоящим поэтом.

Питбульша сразу как-то обмякла, растерялась и заюлила:

– А я и не утверждала, что он не поэт. Я не говорила, что он поэмы не писал, я сказала, что он стихов не писал. А это две большие разницы! И почему это дети у вас улыбаются на уроках? Вы считаете, это нормально?

– Да, это прекрасно, Кривдина Питбульевна. Дети счастливы, – значит, я прививаю доброе, вечное…

– После урока зайдите, Николай Николаевич, пожалуйста, ко мне в кабинет. У нас будет серьёзный разговор, – чеканя каждое слово, сквозь намордник процедила она и обратилась к детям: – А вам, бестолочи недоразвитые, напоминаю в очередной раз: вы в первую очередь должны зубрить заданный материал и не отвлекаться на непонятно что!