Борис Соколовский - 5B

Я не очень ясно объясняю? Не обращайте внимания, не об этом речь, пусть об этом программисты думают, им за это деньги платят… Не столько, сколько им бы хотелось, но платят. По крайней мере бесплатно никто из них не работает, можете мне поверить.

Но это я уже забрёл совсем не туда, куда намеревался. А намеревался я Вам объяснить, зачем мне всё же понадобился этот дурацкий тест. Причина для него достаточно проста.

Пример из программирования я здесь привёл для аналогии. Приблизительно через такой же тест я пропустил и Вас, мой дорогой читатель. Mille pardon 2 2 Mille pardon ( фран ц.) – тысяча извинений за это. Сделал я это для Вас же. Сам факт того, что Вы сейчас читаете эти строки, говорит о том, что Вы этот тест успешно преодолели, и, следовательно, дальнейшим чтением этой книжки Вы не будете травмированы.

Те же, кто по прочтении предыдущего предисловия решили, что с них довольно и этого, то так, видимо, для них и лучше…

В этом месте, я думаю, Вы, мой дорогой читатель удивитесь. Как же читая книжку можно оказаться травмированным, даже психологически? Разве что, открыв какую-то страницу, из неё выскочит маленькая фигурка автора и плюнет читателю прямо в физиономию. Некоторые читатели этого очень не любят и, действительно, могут счесть себя оскорблёнными и даже травмированными.

Но не бойтесь, мой дорогой читатель, автор ничего такого предпринимать не собирается (формат книжки не позволяет). А психическая травма у некоторых неподготовленных читателей может произойти вот от чего.

Дело в том, что герои моей книжки могут иногда сказануть такое, что, как говорится, хочешь стой, а хочешь падай. Ну, падать не надо, как Вы сами увидите, ни одного из моих героев сильные выражения с копыт не сбивали. Стоять, правда, тоже ни к чему. А лучше всего просто садитесь и продолжайте читать эту книжку. Вот такая простая рецептура.

Но выражения, действительно, не для всех читательских ушей (или точнее глаз) уместные. Я, правда, много раз пытался призвать своих героев к порядку, просил их выражаться по-человечески и не распугивать моих читателей. Но разве за ними всегда уследишь? Так вот и получилось, что их язык оставляет желать лучшего. Ну что тут сделаешь? Уж так они говорят.

Язык у них действительно отвратительный. В какой-то мере он был уже загрязнён по приезде из Союза, и этот процесс успешно продолжался и здесь, в Америке. Сюда было также завезено довольно много советских стереотипов. Так, почти что все герои относятся без всякого почтения к полицейским, по крайней мере те герои, которых судьба сталкивала с ними хотя бы в какой-то мере, а таких, как вы увидите, было не так уж и мало. Они, по доброй советской привычке так и продолжали их называть "ментами", полагая, что "мент" – везде "мент", будь то британский "Бобби", американский "Коп", или отечественный "Мусор".

Кроме уже сказанного можно заметить, что в их речи присутствует довольно много жаргона, а также американизмов и вставок из других языков. Таким образом у них как бы сложился свой собственный язык, который вне этого круга мало кто мог бы понять. И здесь, опять-таки я только могу повториться – уж так они говорили, да и сейчас, пожалуй, говорят не лучше. Я где мог старался сделать сноски, чтобы как-то объяснить, что же они имели в виду. Может я и переусердствовал, и многие выражения уже вошли в обиходный русский язык, но откуда мне здесь, на чужбине, это знать? Тут было бы неплохо иметь таланты Великого Отца Народов (который, согласно определению Юза Алешковского, был "в языкознании давно познавший толк"), да где же их взять?

Вот поэтому я и думаю, что эта книжка не для всех, и я вовсе не старался, чтобы она всем понравилась. Да такой книжки, которая бы нравилась абсолютно всем, наверное, и вообще ещё не было никогда написано, а уж моя-то точно не станет первой… Я и решил не гнаться за количеством удовлетворённых читателей, а тем паче критиков (пускай они удовлетворяются каким-либо иным способом), а писать так, как я чувствовал. Так что все претензии по качеству и содержанию книжки следует отнести к несовершенству её автора, а соответственно, и его чувств, что и привело к несовершенству книги им написанной.

Ну что, мой дорогой читатель, я Вас уже заинтриговал или ещё нет?

Я не буду божиться и утверждать, что не имел ни малейшего желания этого делать – всё равно Вы мне не поверите. Как и не буду утверждать, что всё написанное в этой книжке – сущая правда. Или наоборот, что все герои и события мною придуманы с начала и до конца и не имеют никакого отношения к людям живущим или уже не.

Я вообще имею сильное подозрение, что всё без исключения написанное людьми, будь то хроника, волшебная сказка или анонимка всегда являются сочетанием правды и авторского вымысла и разница только в том, чего в конкретном произведении больше – того или этого. Мне даже пришло в голову, что каждая написанная книжка должна бы иметь процентный индикатор содержания правды, или наоборот, содержания выдуманного; второй ингредиент тогда можно было бы легко подсчитать. Наверное, это было бы куда любопытнее для читателя знать, нежели прочие выходные данные, вроде тиража или количества печатных листов. И я в законодательном порядке запретил бы использовать для них либо ноль, либо сто процентов, поскольку это было бы явное надувательство. Может быть, оставил бы такое право, ну разве что для какой-нибудь партийной прессы – ведь если какие-либо партийцы признают, что что-либо из их предвыборных обещаний не стопроцентная правда – кто тогда за них стал бы голосовать? Ну, может, я бы и проголосовал, хотя бы за то, что у них какая-то совесть есть, но большинству-то требуется не совесть, а конкретные блага. Их-то пообещать проще всего. Потом, правда, надо ещё как-то объяснять, почему в этот раз с благами не сложилось, но уж обязательно получится в следующий раз…

И опять я забрёл куда-то не туда.

Наверное, пора мне прекратить свои разглагольствования, оставить Вас в покое, и наконец дать Вам возможность прочитать эту книжку.

Я так, пожалуй, и сделаю. Только выскажу своё последнее опасение.

В этой книжке присутствует и другой потенциально травмирующий фактор. В ней довольно много секса. Здесь автор может только сказать в своё оправдание –пожалуйста, не забывайте, откуда мои герои на американскую землю прибыли, а также когда.

Это были люди, не принявшие существовавшую тогда систему и бежавшие из неё, либо система, не приемля этих людей, просто сама выкинула их из себя. Но так или иначе, все они покупали one-way ticket 3 3 One-way ticket ( англ .) – билет в один конец и уезжали без какой-либо реальной надежды на возвращение. Контакты с бывшей родиной были сведены к минимуму, и она постепенно уходила из их жизни, оставаясь лишь в их памяти и в подсознании. Зацепившись там, она и делала их непохожими на остальных людей, среди которых они жили. Им хотелось больше жить, больше чувствовать и видеть, а также больше любить.