Борис Соколовский - 5B

Вырвавшись из ханжеских устоев, где секса как бы и не существовало, они попали в мир, в котором он был и в котором о нём не только можно было говорить, но и им заниматься! Вдумайтесь в этот перепад, мой дорогой читатель.

Мои герои не переходили постепенно из одного мира в другой, как люди, начавшие свою жизнь в Союзе, а сейчас живущие в России. Это тоже была шоковая перемена, но всё же она продолжалась годы, да, пожалуй, всё ещё продолжается и теперь. Мои же герои поменяли свои миры практически в одночасье, и это не могло не отложить соответствующий отпечаток на их жизнь. Кого-то эта перемена исковеркала, кого-то наоборот, закалила. Но эта жизнь в другом мире, зачастую без языка, и даже без понимания его основных устоев и создавала те коллизии и реалии того поколения людей "на изломе", о котором здесь в этой книжке и идёт речь.

Давайте же на несколько часов погрузимся вместе с Вами в тот мир, мой дорогой читатель, где молодые мальчики и девочки, а также прожжённые прошлой жизнью и готовые к борьбе за выживание любыми способами авантюристы пытаются познать тот странный для них мир и найти в нём своё место…

В те времена я был одним из них (к какой именно категории меня отнести, я оставляю решать Вам, мой дорогой читатель). И может быть, именно поэтому, создавая эту книжку, я вместе со своими героями смеялся, грустил и вместе с ними влюблялся. И если кого-то из вас этот эмоциональный порыв, хотя бы в какой-то степени заставит улыбнуться или взгрустнуть, автор будет считать свою миссию успешно выполненной.

Вы готовы? Тогда садитесь поудобней, и вперёд, мой дорогой читатель, переворачивайте страницу!

Итак, перед Вами Нью-Йорк, ранние восьмидесятые годы…

Борис Соколовский

Никто точно не знал, откуда у него появилось это прозвище, то ли он привёз его ещё из Москвы, то ли приобрёл его уже здесь, в Нью-Йорке, как и никто не знал, что бы оно могло значить. Хотя оно явно отдавало не то достоевщиной, не то тургеневщиной, а, возможно, и толстовщиной, он очень мало походил на любого из героев этих писателей.

Это был типаж, познакомившись с которым, не скоро забудешь.

На свете не существовало чего-либо такого, о чём бы он ничего не знал. Шла ли речь о бытовой электронике, о великом царе Навуходоносоре, о паровых машинах начала века или о сравнительных характеристиках различных сортов мрамора, Нехлюдка всегда имел мнение и охотно им делился, вне зависимости от того, интересовался ли этим мнением кто-либо или нет, и уж совсем при этом не беспокоясь, насколько оно уместно.

Он вечно попадал в различные, как правило, малоприятные истории, из которых потом с большим трудом мог вылезти, чтобы сразу же после этого влететь в какую-нибудь другую.

Его постоянно обуревали всё новые и новые увлечения, и он отдавался им весь без остатка. Надо отметить, что чем бы Нехлюдка не занимался, он всегда всё делал серьёзно и обстоятельно.

Одно время он увлёкся хоккеем и глубокой ночью вместе с такими же фанатами как он сам где-то снимал на несколько часов каток и устраивал с ними ледовые баталии.

“Ты не представляешь, какой это fun 4 4 Fun (англ.) – удовольствие ”, – говорил он мне. Я его, действительно, слабо себе представлял.

– Понимаешь, зрителей вокруг нет никаких – (и, правда, подумал я, и куда это в три часа ночи могли запропаститься все зрители, тем более в матче таких высококлассных команд), – и такое впечатление, будто всё происходит во сне. Как только переоденешься и выходишь на лёд, сразу забываешь обо всём на свете, кроме игры, адреналин вырабатывается литрами и гуляет по организму, – сообщал он. – Как люди могут не понимать такого кайфа?

– Очень странно, – соглашался я.

Ссадины и переломы, которые он с гордостью демонстрировал всем желающим, определённо были получены наяву, а не во сне.

Ночью они играли потому, что в полном соответствии с законом о спросе и предложении, а также учитывая тот факт, что большинство нормальных людей предпочитают играть днём, а спать ночью, лёд в это время суток стоил намного дешевле.

Хобби это исчезло так же внезапно, как и появилось.

В то время, о котором идёт речь Нехлюдка подрабатывал работой в такси, изредка находя желающих сдать его (такси, конечно, а не Нехлюдку) в rent 5 5 Rent (англ.) – наём .

В один из вечеров я и Лео, мой дружок, с которым мы тогда делили наш скромный апартамент, наслаждались обществом двух молодых девушек, а также яствами и напитками, и уже совсем было приготовились перевести наше знакомство, уже достаточно интимное в ещё более близкое, как раздался телефонный звонок.

Лео взял трубку и с минуту слушал чей-то монолог. Судя по тому, как за эту минуту вытягивалось его лицо и черты лица стали обостряться, напоминая орлиные, я понял, что происходит что-то серьёзное, и скорее всего малоприятное.

– Ты только не взлети, – сказал я, – что произошло?

К тому времени Лео ещё не научился давать ответы на прямые вопросы. Вроде бы не приобрёл он этого таланта и по сию пору.

Однако из коротенькой речи Лео можно было понять: во-первых, что именно он думает о Нехлюдке лично, его ближайших родственниках (о которых, оказалось, он знал много нехороших вещей), о ментах всех стран и народов, а, во-вторых, всё-таки можно было уяснить, что Нью-Джерсийские 6 6 New Jersey (англ.) – штат, соседний с Нью-Йорком менты захватили Нехлюдку в плен и готовы были его отпустить только при условии, если его кто-нибудь заберёт, а также внесёт выкуп в размере тысячи долларов, который они назвали bail 7 7 Bail (англ.) – залог .

Лео тяжело вздохнул, пробормотал что-то вроде "грехи наши тяжкие" или что покрепче и отбыл спасать заблудшую овцу.

Подробности происшедшего выяснились из сумбурного Нехлюдкиного рассказа на следующий день.

Отработав цельный день на рентованном таксомоторе, Нехлюдка, с удовлетворением хорошо поработавшего человека, возвращался к себе домой и остановившись у платёжной будки перед туннелем, заплатил за проезд.

– Будьте любезны дать мне receipt 8 8 Receipt (англ.) – квитанция об уплате – вежливо попросил Нехлюдка кассиршу.

Она не менее вежливо объяснила, что дать ему receipt она не может, поскольку в аппарате, их печатающем закончилась лента, а другой у неё нет.

Нехлюдка объяснил, что это её проблема, а ему нужен receipt.

На кой хер он ему был нужен, Нехлюдка не знал, по крайней мере ни тогда, ни позже, не мог эту необходимость более или менее связно объяснить. Но то, что receipt ему нужен, он знал совершенно точно.

Он так и сказал об этом кассирше, а также добавил, что без receipt'а он отсюда никуда не уедет.