Василий Куприянов - Давайте улыбнемся

P. S. Рассказ, написанный три года назад, потребовал коррекции. В настоящее время в интернете выложен ролик, в котором указывается, что в Пензенской области урожайность амаранта достигает 3000 центнеров с гектара. Следовательно, и рентабельность можно дополнительно помножить еще на три. Кроме того, по России двинулась технология получения кормов экструзией 12 12 Экструзия – технология получения изделий путём продавливания вещества в виде вязкого расплава или густой пасты через формующее отверстие. В пищевой промышленности таким образом изготовляют макароны, лапшу, кукурузные палочки и т.п. смеси дробленого зерна с травами. В нашем случае смесь зерна с травяной гранулой из амаранта после экструдирования будет настоящей прорывной технологией, высокое качество корма будет сочетаться с низкой себестоимостью продукции.

В начале восьмидесятых я перебрался на работу в Астрахань. Меня пригласили на строительство газового комплекса. Поселили в центральной гостинице. Квартиру обещали к осени, но мне было скучно жить без семьи, и я прикладывал много усилий для поиска временного жилья. В конторе строительства крутилось множество людей, и первым вопросом к ним у меня была просьба подсказать, у кого можно снять квартиру. После этого я здоровался с ними.

Мои усилия оказались вполне продуктивными, и к концу февраля я воссоединился с женой и любимой дочкой. Квартиру я снял поблизости от рыбкомбината. Для Астрахани проживание в этом районе имело кое-какие преимущества. В этом я убедился уже в первые дни. Стучит в ворота мужичок в фуфаечке. Вопрос:

– Красная рыбка нужна?

– Цена?

– Столько-то.

– Беру.

Красной называли все породы осетровых, и цена у этой прелести была заметно ниже стоимости мяса на базаре. Да ведь туда же еще и ехать надо, а здесь с доставкой на дом. Вскоре местные убедились в моей корректности – я, естественно, не пошел сдавать расхитителей социалистической собственности в органы, и народ ко мне потянулся. Рассказал про свою удачу своим коллегам землякам, которых на стройке уже было много. Им тоже захотелось побаловать себя рыбкой. Поэтому я стал брать и на них, фиксируя на бумажечке цену приобретения, по которой и отдавал товар коллегам. Периодически стали приносить и икорку. По идее мое барыжничество было не совсем законным, но, думаю, что срок давности уже истек. А если не истек, то в случае чего уйду в глухую несознанку. Скажу, что соврал. Тем более сейчас, кто больше всех врет, тот, скорее всего, попадет в Думу, а не на нары.

При моей контактности появилось много друзей из местных. Про одного поподробнее. Все называли его Станиславовичем. Его группа вела у нас топографическую съемку объектов. А по основной работе в «Гидрорыбпроекте» 13 13 «Гидрорыбпроект» – Государственный институт по проектированию гидротехнических, рыбоводно-мелиоративных и прудовых сооружений он был руководителем изыскательской партии. Всю дельту Волги он знал, как свою квартиру. Как-то в разговоре заикнулся ему, не смог бы он привезти немного икорки. На что он категорически отказал, вполне разумно объяснив причину. Не хватало еще ему на старости лет опозориться. Не дай Бог попасться Рыбнадзору при перевозке. Кто этим промышляет, те откупятся, а его, если и не посадят за первый раз, то позору не оберешься. Но намекнул, что если я свой организм доставлю к месту добычи браконьерской икры, то смогу съесть ее столько, сколько влезет.

А тут и случай подвернулся. Позвонил мне Станиславович и предложил приехать к нему в Тишково, низовое село в дельте Волги. Намечался праздник Победы, и он своих людей отпускал домой, а сам мог остаться, чтобы потешить своего вновь приобретенного друга. Я с удовольствием откликнулся на его приглашение, взял с собой удочки и через пару часов был у него. Он со своей изыскательской партией занимал просторный дом.

Дело близилось к обеду. Станиславович с кем-то пошептался и через десяток минут на столе уже лежал небольшой кусочек осетрины, так килограмм на 8-10, и какая-то черная субстанция до краев в посудине, которую я никак не мог определить – то ли очень большая эмалированная глубокая тарелка, то ли небольшой тазик. Через полчасика мы откушали мастерски приготовленную рыбу. После чего пошли в магазин, где было приобретено на вечер все самое необходимое, включая десяток лимонов.

Сытые и довольные, мы начали готовить завтрашнее блюдо – шашлык из осетрины. Для меня это блюдо было новым. Я даже и не слышал раньше, что такое делается. Станиславович нарезал калиброванные куски рыбы, я их укладывал слоями в посуду. Каждый слой прокладывался порезанными кольцами лука и тонкими кружочками лимона. Все это великолепие было залито белым сухим вином и оставлено на сутки.

На следующий день мы поднялись на катере по протоке километров на десять выше села, встали на берегу и запалили костерок для угольков. Никаких металлических шампуров, только ивовые прутики, на которые мы нанизывали осетринку. Когда жаром обдало первую порцию нашего фантастического блюда, то только от запаха можно было закачаться. А уж когда дело дошло до поглощения этого деликатеса, то тут просто не передать. Из спиртного с нами было только по стаканчику сухого вина. Пожалуй, больше и не следовало, только бы испортило впечатление от блюда. Покушав от души, я решил половить воблу, благо она еще шла. Поймав с пяток рыбок, я прекратил издевательство над природой. Было уже порядка тридцати градусов жары, и не имелось ни одного шанса сохранить улов. Поэтому я свернул удочку, и мы решили возвратиться в село.

Тронулись под мотором, но тут же его остановили. Причина была простая. У меня до сих пор стоит перед глазами фантастическое зрелище. Был тот самый момент, когда вода из реки только-только начала выплескиваться в полои 14 14 Полой – протока реки, рукав в её излучине. . Глубина в прибрежных ровных, как стол, полянах достигала от силы десять сантиметров, и вода просто бурлила. Неисчислимые стаи мелочи, воблы, тарашки и прочей рыбешки уходили из реки на это раздолье. Серьезные ребята, вроде 7‑10‑килограммовых сазанов просто ползли по воде, выступая из нее на две трети. Вмешиваться звуком моторов в это буйство природы было бы откровенным злодейством, за которое когда нибудь, призовут к ответу. Пугать беззащитных мамочек и заботливых папаш не стоило. Поэтому мы спокойненько на шесте двигались вдоль берега и не могли налюбоваться на эту картину.

Вечером настал черед потребления той черной субстанции, о которой я уже говорил. Заменили мы и содержимое в стаканах. Вместо легенького сухого винца на стол поставили более серьезный напиток. Торопиться нам было некуда, разовые дозы потребления свели к минимуму, так, грамм по двадцать, но не стали себя ограничивать в потреблении закуски. На каждый «дриньк» – три-четыре полных столовых ложек икры. За вечер «дриньков» набралось не один десяток, но мы оставались абсолютно трезвыми. Что на нас так подействовало, даже не соображу. Наверное, воздух был такой особенный в этот праздничный вечер. Отмечу, правда, что ложками мы поработали на славу. На утро, к чаю в нашем тазике икры осталось от силы на пару бутербродов. Вот таким образом я познакомился с двумя астраханскими брендами: паюсной икрой и шашлыком из осетрины.