Юлия Ермилова - КошМарта

– Давайте в честь кого-нибудь назовем! – подала я голос, пока дети не подрались.

– Я же говорю – Генри. В честь Генри Форда, – Арсений упрямо гнул свою автомобильную линию.

– Бэтмен! – обрадовался Женя. – В честь Бэтмена!

– Еще скажи – Человек-паук! – возмутился Арсений.

Чувствую, драки не миновать. Приходится искать аргументы:

– Надо, чтобы мы не выглядели придурками, когда будем на даче звать его поесть. Представь: ходишь ты по деревне и кричишь: «Бэтмен! Бэтмен!»

– И что? – надулся Женя.

– А вдруг прилетит Бэтмен? Кого, мол, спасать надо? А у нас все в порядке. Бэтмен обидится. И оштрафует нас за ложный вызов.

– Нет! Назовем его Шекспир! – Алеша заложил пальцем книгу, чтобы не потерять, где читает.

– Кот не англичанин, – пытаюсь внести в обсуждение здравый смысл.

– Тогда Сократ.

Здравый смысл не вносится.

– Корни породы уходят в Абиссинию, она же Эфиопия. Давай великого эфиопа.

– Ганнибал.

– Еще скажи – Отелло.

– Тогда Май.

– Почему Май? – удивился Арсений. – Он родился в апреле, забираем в июле.

– А почему нет? – Алеша задумчиво посмотрел на море. И так значительно это прозвучало, что вся наша троица растерялась. Пока мы придумывали аргументы против, время ушло. Алеша снова уткнулся в книгу. Отвлекать великого сократофила было как-то неловко. Так, вопреки всякой логике, кот стал Маем. В любимом стиле нашей семьи – «прогрессирующий идиотизм».

Утром мы поехали за маленьким теперь уже Маем в Старый Крым. У Петровны на участке двухэтажный дом и большие вольеры. Коты считали, что это все им. Дом для зимы, вольеры для лета. В доме еще жила сама Петровна с сыном, но коты разрешали: кто-то же должен их кормить и убирать туалет. В одном из вольеров египетской статуей сидела росКошная (отличное слово для кошки) Белла Чао. Шерсть с отливом, глаза с прищуром, на нас – ноль внимания. Ходит тут плебс всякий. Рядом с Беллой Чао скакали два ушастика на тонких длинных лапках: Май с сестрой Зоей. В соседнем вольере развалился Скай, отец Мая, огромный абиссинец, привезенный в питомник из Дании.

– Котики! – умильно запищал Женя.

– А ты ожидал горилл встретить? – недовольно бурчал Арсений. По его мнению, котячьей теме уделялось слишком много внимания. Раз уж не заводить кота не получится, можно хотя бы сделать это скромно, без народных гуляний, фейерверков и добывания этого самого кота с края географии.

– Они милые!

– Пока тебе в тапки не накакали.

Скай приоткрыл глаз и зевнул в сторону Арсения, показывая всем своим видом, что уж он бы точно с Арсеньевскими тапками не церемонился.

– А почему они страшные? – зашипел мне на ухо Арсений. – Чебурашки какие-то!

– Сам ты Чебурашка! – обиделась я за Мая.

– А это уже к тебе вопросы. И немного к папе.

Но, надо признать, котята действительно ни капли не походили на классических мимимишных малышей из рекламы. К их треугольным мордочкам как будто две ладошки для смеха приставили – такие большие у них были уши. Глаза тоже оказались огромными, как у гуманоидов из детских книг. Худенькое тельце стояло на длинных лапках. Нет, вру, не стояло – бегало, прыгало, лезло по решетке вольера. Не котята, а маленькие львята. Повеяло саванной и зноем.

– Заходите, что же вы встали, – Петровна подтолкнула нас к дверце.

Алеша повел ноздрями, втянул запах саванны и с решительностью человека, идущего к хищникам, первым шагнул в вольер. Глава семьи все-таки, не кто-нибудь. За ним несмело втиснулись Женя и я. Арсений отвернулся к зреющим абрикосам и явно жалел, что в поле зрения нет хотя бы ржавой «Лады». Два инопланетянина с огромными ушами заторопились к нам. А что с ними делать? Гладить?

Будущий Май оценил диспозицию и понял: смешные хозяева – одно удовольствие, надо брать ситуацию в свои лапы, пока его не опередила сестрица и не заграбастала их себе. Он торопливо взгромоздился на туфлю Алеши и начал грызть шнурок. Алеша посмотрел на Мая, и на лице его появилось непривычное умильное глуповатое выражение. Я даже начала опасаться, не поразил ли его какой-то неведомый вирус, вызывающий мгновенное отмирание мозга. Так он и стоял, как жена Лота, превратившись в соляной столб. Мы тоже стояли. Минут пять. Ничего не происходило.

– Пап? Он шнурок твой ест! – решился напомнить Женя.

– Пусть ест, – прошептал Алеша.

– У-у-у… все. Пропали папенькины кожаные кресла, – вздохнул Арсений.

Как в воду глядел. Мало кто может сказать о своем воспитаннике, хоть кошачьем, хоть собачьем, хоть человечьем: да когда же мы успели его разбаловать! А вот я четко знаю не только год, но даже день, час, минуту и секунду. С этого момента Маю стало позволено все: спать на любимых кожаных креслах, будить в пять утра, чтобы погладили, скакать по Шопенгауэру и даже тырить ряженку из хозяйской кружки прямо в тот момент, когда хозяин пьет ее сам.

– Мам, а двух мы не заберем? А погладить можно? А этого? А Беллу Чао? А где еще котики? Ну, дайте мне подержать Мая, все держали, я тоже хочу! Ой, прямо не верится, что у нас свой котенок! Какая жизнь-то интересная становится! – прыгал в восторге Женя.

Количество котолюбов в нашей семье множилось на глазах.

Оставался Арсений. Крепкий орешек. Несгибаемый урбанист.

В номере отеля для начала Май увидел лоток и радостно кинулся к нему.

– Умный какой! – умилилась я. Май посмотрел на меня, как на идиотку: да, много ума надо, чтобы сходить в туалет.

Затем попрыгал за мухой. Попытался порисовать с Женей, но не доставал до стола. Женя улегся на пол, и Май тут же начал направлять карандаш своей лапой. Спать я взяла его к себе под бочок. Он прижался и засопел. А я всю ночь боялась его раздавить, поэтому наутро у меня затекли ноги, руки, бока, шея и все остальные части тела, вплоть до кончиков ушей.

На следующее утро мы сели в машину и поехали обратно в Москву. Переноску Май решительно отверг: неутомимо орал так, как будто его распиливают надвое, – ему нужна была иллюзия свободы. Надели на него шлейку и выпустили. Конец ее я крепко держала в руках: вдруг Май неведомым образом исчезнет из машины или скакнет под педали управления. Котенок потаращился в окна, потоптался на мне, успокоился и огляделся. Алеша рулил. Женя улыбался. Арсений сидел с брезгливым видом. Май вздохнул, но откладывать самое трудное не стал и перебрался к нему на колени. Так началась дрессировка человеков.

– А ко мне? – завопил Женя.

– Он меня выбрал, – задрал нос Арсений, ибо нет ничего милее, чем уесть брата. Даже если для этого надо взять кота. С шерстью.

– Ма-а-ам!

– Я подержу, потом тебе дам! – Арсений смилостивился. Май удобно устроился у него на коленях.