Павел Асс - Дык, или Как московские Митьки достали питерских

— Это почему же? — удивился Антоныч.

— Ну, вот меня вы видите в первый раз. А сразу налили портвейна. А вдруг я жулик какой?

— Жулики тоже люди, — сказал Антоныч. — А все люди — братишки.

— Не пойму! У нас всегда говорили: человек человеку — волк…

— Люпус ест, — подтвердил Сидор.

— А вы говорите — братишки! А вот если вам толпа морду начистит, они вам тоже будут братишки?

— За что же нам морду бить? — рассудительно спросил Антоныч. Мы никому зла не приносим — это наша главная заповедь.

— Заповедь, заповедь! — передразнил Виктор, — Вы-то, может, и не приносите, а вот вам могут…

— Могут, — вздохнул Фтородентов, вспоминая сотрудников ГАИ.

— Ну и что? — спросил Антоныч. — Разве это что-то меняет? Есть, конечно люди, которых и людьми-то трудно назвать. Но ведь есть и настоящие люди. Вот они — братишки. А если бы вокруг одни свиньи были вместо людей, было бы скучно жить.

— А зачем вы живете?

— Как зачем? — удивился Антоныч. — Разве непонятно?

— Нет, — сказал Виктор. — Вот я — понятно, мне деньги нужны, а от вас я уже раз пять слышал, что не в деньгах счастье. А в чем же?

— Дык, счастье… Я где-то читал: счастье — это то, чего многим не хватает для полного счастья. Однако, правильно сказано! А вообще, счастье — это сама жизнь. Живи, лови свой кайф — вот тебе и смысл жизни, зачем чего-то придумывать?

В общем, у братишек пошел такой умный разговор о смысле жизни, что мне даже скучно стало. Мирону тоже было скучно, и он заснул. Посапывая во сне, он увидел сон.

Сидит он, значит на батарее парового отопления, а внизу идет целая толпа мышей. Мыши думают, что Мирон спит, а он не спит и одним глазом за ними подсматривает. Тут мимо две курицы жареных пролетают и тоже думают, что Мирон спит, а он не спит и вторым глазом за курицами подсматривает. Одна из куриц подлетает к Мирону и говорит: «А ведь курицы-то летать не умеют!». А действительно, думает Мирон, как они летают? Наверно, потому что жареные? А мыши тем временем сыр начали кушать. Не мой сыр, думает Мирон, не жалко. А сожрут сыр — потолстеют, я тогда их… Мыши все жрали, жрали, а потом начали толстеть. Сначала стали ростом с курицу, потом с Мирона, потом еще больше. Забили всю лестничную площадку, зубами щелкают, Мирону голову откусить хотят. Перепугался Мирон, заорал благим матом и проснулся.

Было уже темно. Умные разговоры кончились, братишки-митьки спали. Фтородентов во сне ворочался, шептал нежно: «Настенька!» и всхлипывал. Сидор храпел и бурчал животом. И лишь Виктор, который, кстати, Мирону не понравился, хотя и принес мешок кур, не спал, а тихонько ступая, бродил вокруг машины. При вопле Мирона он замер на одной ноге, через пару минут снова занялся своим черным делом. Открыв дверь «Запорожца», Виктор залез внутрь, повернул ключ зажигания и поехал.

«Ворюга! — неприятно поразился Мирон. — От гад какой! А еще наших куриц жрал!»

— Прощайте, козлы! — послышался издалека насмешливый голос Виктора. — Вспоминайте братишку Витю!

Но никто не проснулся, лишь Вася перевернулся на другой бок и внятно сказал:

— Сестренка моя миленькая… Ведь ты сестренка мне?

«Н-да…» — подумал Мирон и опять заснул.

Ночь висела над лесом звездным покрывалом. Где-то далеко кричала сова. Еще дальше, засыпая, гасил огни город Москва.

— Ать-дда, ать-дда! — командовал капрал Холин, шагая рядом со своим взводом. — Пдавое пдечо впедед!

Солдаты тяжело вышагивали по пыльной сельской дороге, скрывая в густые бороды усмешки — уж больно весело им было слушать, как капрал Холин выкрикивает команды. Вместо некоторых букв капрал произносил букву «Д». Это было непередаваемо!

— Ать-дда! На месте стой!

Взвод остановился возле трактира.

— Всем стодять! Я зайду сниму допдос с тдактидчика!

Капрал ввалился в трактир, но, как ни странно, допрос снимать не стал. Услужливая смазливая дочка трактирщика подала ему кувшин с вином, который Холин, предварительно ущипнув девушку за круглое место, опорожнил в три глотка.

— Ходошо! — крякнул он, вытирая усы. — Дедушка, скажи мде, додогая, господин начадьник жаддадмов не появлялся?

— Нет, — тоненьким голоском ответила дочка трактирщика.

Капрал Холин еще раз крякнул, потрепал ее по щеке, смачно влепил поцелуй в ухо и, гордо поправив шашку на боку, вышел к солдатам.

— Давняйсь! Смидно! — заорал он, видя, что его подчиненные расслабились. — Напда-о! Шагом мадш!

Взвод лихо сделал маневр и пошагал к жандармерии. Капрал Холин слегка поотстал, за углом трактира справил малую нужду и бросился догонять.

Возле жандармерии два седых жандарма резались в карты, азартно кидая карты и выкрикивая при этом разные нехорошие слова.

— На месте! — раздался крик капрала Холина. — Стой! Ать-дда! Вольно.

Подойдя к жандармам, Холин закрутил ус и спросил:

— Начадьник жаддармедии дде?

— А хрен его знает! — отмахнулся один из жандармов. — Авось в хате… А мы тя валетом! Чтоб те шашкой да по…

Жандарм-натуралист вставил медицинское название того места, по которому бы да шашкой… Капрал Холин представил себе, как шашкой было бы неприятно… И передернулся. С трудом обогнув расположившихся на крыльце картежников, он отворил замшелую дверь и вошел в жандармерию. Жандармерия была на самом деле простой деревенской хатой, но с тех пор, как деревню Козлодоевку переименовали в город Козлодоевск, здесь размещался шеф жандармов и его управление.

Сам шеф жандармов, развалившись в огромном кресле, пил вино и курил трубку.

— Ваше бдагододие! — доложился капрал. — Взвод капдала Ходина бдибыл в ваше дасподяжение.

— Капрал Ходин? — попытался привстать шеф жандармов. — Це гарно. Будем знакомы.

Шеф налил из огромного кувшина в огромную кружку и протянул ее Холину.

— Накось, выкуси!

Холин, придерживая шашку, принял от шефа кружку, ловко опрокинул ее в рот и опять, в который раз, крякнул.

— О! — с уважением протянул жандарм. — Грамотно! С какого года служишь?

— С шесятого, ваш бдагдодь, — качнулся Холин.

— Иван Семеныч, — представился тогда шеф жандармов, — Рад познакомиться.

— Капдал Ходин, — пожал протянутую руку капрал. Иван Семеныч достал из-под стола еще одну такую же кружку, разлил остатки вина.

— За знакомство!

Они чокнулись и выпили.

— Це гарно! — выдохнул Иван Семеныч.

Капрал Холин оловянным взглядом повел по горнице, шатнулся и вдруг заорал:

— Взвод! Сдушай модю комадду!

И упал под стол.

Иван Семеныч, который этого не заметил, тем временем рассказывал Холину, зачем его вызвали в их уезд.