Владимир Сметанин - Голубая моль

–А-а, понял! Ура!

Точно так же кричал он, когда замечал, что она просто устала, что было немудрено: засиживался он иногда довольно долго, не замечая, по-видимому, хода времени. Действительно, с головой у него теперь было несколько неладно. Но при всем том эти уроки удивительным образом шли ему на пользу. Павел Сергеевич был в восторге.

– Ну что за молодчина эта Вершинина! – потирая руки, говорил он в учительской, – результат её поддержки уже виден, особенно по Морозову. Уж вроде я опытный учитель, столько лет… Не понимает! А Елена принимается – вот уже и оценка приличная. Прирождённый педагог!

Ирина Ветрова отчего-то встревожилась: как бы вся эта история не превратилась в драму. Но пока что всё было хорошо.

***

Андрей Ребров появился в Москве на исходе лета, хотя тот август вполне сошел бы за середину июля – такая стояла жара. Народ спасался прохладительными напитками, фонтанами, зонтиками и солнцезащитными очками, которые то и дело съезжали по потным носам, и воздержанием от излишних прогулок по горячему асфальту. Ввиду таких обстоятельств, а может быть, по какой-то иной причине приезд молодого сибирского соискателя учёной степени в столицу прошёл незамеченным. Отложив изучение достопримечательностей населённого пункта на потом, он сразу по прибытии устремился в нужный вуз, однако же всё равно опоздал: искомые люди работу уже закончили. Что и неудивительно, поскольку до пункта назначения пришлось добираться больше часа, а ступил он на землю первопрестольной в послеобеденное время. Огорчённый таким началом, Ребров двинулся на поиски гостиницы, но тут, глубоко поразив его, зазвонил телефон:

– Андрей? – раздался в трубке незнакомый мужской голос. – Ты уже в Москве?

– Да, тут. Извините, а кто говорит?

– Старый знакомый, – засмеялась трубка. – У Егора Егоровича дочки на именинах, помнишь? Так вот он сейчас позвонил, мол, ты где-то уже здесь должен быть. Попросил содействовать. Ты где в настоящий момент? Или устраиваешь дела?

Андрей поначалу растерялся, и даже хотел отказаться от услуг, но потом подумал, что это будет выглядеть глупо, опять же и Егор Егорович – он что, зря старался? И, поразмыслив так, назвал адрес института, с делами в котором он сегодня опоздал.

– Ты там и будь, у входа, я скоро заеду. Черная «Ауди». Жди.

И точно, не прошло и часа, как среди прочего транспорта появилась и «Ауди» названной масти.

– Ну, с прибытием; здравствуй! – вышел из неё навстречу далекому гостю хозяин.

– Здравствуйте, Николай Петрович! Вы очень неожиданно меня выловили. Егор Егорович говорил, мол, обращайся. Но я думал – уж в крайнем случае.

– А что мы теряем? Мы только приобретаем. Садись, поедем ко мне. Притомился, наверное, за дорогу?

– Да не очень. Но жара…

– Это верно. Дышать невозможно. Но скоро охладимся. Ты вещи где оставил?

Уже довольно скоро они были дома у Николая Петровича Мазина, экспедитора замечательно богатой фирмы. Через недолгое время появилась, завершив свой рабочий день, и его супруга Аида Перфильевна. Жили они вдвоём, поскольку сын со свой семьей имели собственную квартиру на другом конце города.

Гостя усадили за стол и холодильник щедро поделился со столом своими запасами, которые не приходилось долго готовить, лишь полуфабрикаты пришлось подвергнуть термической обработке, но это не заняло много времени. Солнце еще только клонилось к закату, но лучи его пробиться сквозь плотные занавеси на окнах не могли, и вместе с полумраком было относительно прохладно, хотя за несколько знойных дней многоэтажная каменная коробка прогрелась как следует. Отрабатывал свою стоимость кондиционер, и в целом жить было можно.

– Ну, за приезд и будущие успехи! – разлив коньяк, провозгласил тост хозяин и они выпили, при чем Аида Перфильевна только пригубила рюмку.

– Тут, понимаешь, надо привыкнуть, к Москве, – говорил Мазин – усвоить московские повадки. Это непросто. Я уж сколько времени здесь, и вроде всё делаю правильно: хожу на белых подметках, шарф завязываю только удавкой, постоянно – к месту и не к месту говорю «на самом деле» и много ещё чего, что требуется. Но всё равно чувствую некоторое отчуждение аборигенов – они каким-то образом определяют, что я не коренной москвич. Но ты этим не заморачивайся, занимайся своим делом. Ведь и в Сибири свои порядки.

За разговорами о сибирском житье-бытье и о житье московском незаметно употребили полбутылки и, без сомнения, одолели бы и всю, но хозяйка озабоченно напомнила о завтрашнем важном для Андрея дне и что ему уж точно, потребуется свежая голова. Замечание было резонное.

– Стало быть, вернемся к этому процессу, как только Андрей, у тебя утрясутся первые дела – заключил Мазин и ужин на этом закончился. Гость уснул сразу же, как только добрался до отведенного ему места.

Утром рано Андрей с первыми тружениками института был уже в этом почтенном учреждении, на этот раз вполне вовремя. Успешно пройдя собеседование, он получил все нужные направления, в том числе, в общежитие и, не медля, отправился туда с напутствием после устройства быта явиться непосредственно для определения научных задач. По дороге решил, что надо уж заодно захватить из камеры хранения вещи, что и было сделано. Общежитие ничем не отличалось от массы ему подобных, даже при том, что здесь был достаточно интернациональный контингент. В том числе и в комнате, где должен был поселиться новый аспирант.

Комната была рассчитана на троих. И два постояльца были в наличии, когда сюда, постучавшись, вошёл Андрей Ребров.

Один из них, кучерявый и темноволосый, со светлой кожей, сидел за столом и что-то писал, другой, тоже кучерявый и темнокожий, делал что-то вроде утренней зарядки, чередуя глубокие приседания с элементами буги-вуги. Оба немедленно прервали свои занятия и воззрились на вошедшего. Его чемодан свидетельствовал, что зашёл он не просто так, а с вполне определёнными намерениями.

–Я к вам пришёл навеки поселиться, – скромно заявил он и представился:

– Андрей Ребров!

Протянутую для пожатия руку схватил танцор:

–Мокумба Зебе!

– Олига Хачатрян, – отрекомендовался вставший из-за стола и крепко стиснул руку гостя.

«Похоже, тут спортсмены подобрались» – решил про себя Андрей и сказал дежурное:

–Очень приятно!

Было ли очень приятно старожилам комнаты, оставалось неясным, но дальнейшая беседа носила вполне дружеский характер.

– Энтомология? – спросил Мокумба Зебе.

–Энтомология, – подтвердил новоприбывший.

– Прямокрылые? – поинтересовался Олига Хачатрян

– Прямокрылые, – заверил его Ребров, – саранча.

Хачатрян удовлетворенно кивнул головой, а Мокумба Зебе подытожил: