Владимир Сметанин - Время летучих паутин. Двадцать саженей к югу

© Владимир Сметанин, 2020

ISBN 978-5-4498-3341-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Время летучих паутин

Роман

Лаптевка – солидный населённый пункт, хоть и не райцентр. Что, конечно, несправедливо. В Лаптевке три тысячи жителей, против трёх с половиной в стольном посёлке района Нагорном. Но упомянутая половина – это в основном чиновничество. Если его перекинуть в Лаптевку, то перевес будет на её стороне. Да кому это нужно? Ведь если определить центром района это, безусловно, достойное село, недовольны будут жители Нагорного. В первую голову те же самые ответственные люди. Не говоря уж о неисчислимых неудобствах и затратах, связанных с узакониванием нового порядка и изготовлением фирменных бланков и печатей. А ведь это народная копеечка! Поэтому пока что в Лаптевке никаких особых производств нет, как нет и повальной занятости.

Николай Ферапонтов в последнее время тоже не имел постоянной работы. Во времена развитого социализма его непременно зачислили бы в презренный отряд тунеядцев: сейчас он чинил автомобили при своей усадьбе. Нечего и говорить, что заработок носил характер нерегулярный и в основном сезонный. Сказывалось обилие конкурентов, в том числе и автосервисов со всем мыслимым и немыслимым оснащением. Выручало то, что автомобилей наплодилось великое множество, а коль скоро новые машины, с конвейера, составляли лишь малую часть автопарка, его приходилось то и дело реанимировать. Кроме того, Никлолай Ферапонтов, инженер-механик по образованию, давно уже заслужил репутацию человека-золотые руки. Как-никак два десятка лет он подвизался на этом поприще да на электродвигателях, иногда отлучаясь ещё на сахалинскую путину. Так или иначе, после развода со своей Анастасией он неукоснительно слал деньги на воспитание двоих сыновей и связи с ними не порывал. Теперь-то парни уже взрослые, но ещё крепко не встали на ноги, и старший Ферапонтов продолжает помогать им. Да. При том что душевный склад у него довольно дрянной, из-за чего и ушла Настя. То есть он невыносимый холерик, холера его забери.

– Настя! – бывало, вопит он утром из спальни, – куда ты дела мои носки?

– Никуда я их не девала, даже и не видела их!

– Как же не видела, если они на виду лежали. А теперь их нет!

Ферапонтов начинал метаться по спальне, чихая под кроватью, заглядывая под Настину подушку и в антресоль на платяном шкафу; тряпки летели во все стороны.

Супруга находила носки в заднем кармане его брюк, где обычно содержался громадный носовой платок. На этот раз он сиротливо висел на перекладине стула, скрытый брошенным поверху пуловером.

– Торопился, – сконфуженно говорил Ферапонтов и вдруг подхватывался бежать, не попив чаю. – Опаздываю! Мужики должны «Соболя» пригнать!

Иногда, поговорив с кем-то по телефону, он кричал прилёгшей после трудов половине:

– Настя! – давай на стол метать будем! Гости!

– Ну так же не делается! – с досадой отвечала Анастасия. – Ну как мы будем встречать гостей – ни причёски, ни макияжа. И чем угощать?

– Ништо!! – жизнерадостно восклицал глава семейства. – Я мигом в магазин! – и убегал.

Нечего и говорить, что отдуваться приходилось главным образом хозяйке. Ферапонтов мог на закате дня сорваться с кем-то на рыбалку и появиться через два дня, не подавая о себе до того никаких сигналов. А до озер разве дозвонишься? Там нет связи. Поэтому, когда он стал ещё во время таких побегов выпивать, и делал это, как и всё, увлечённо, терпение её подошло к концу.

– Иваныч, – на редкость жестоким голосом сказала однажды она, – я тебя предупреждала. Ещё раз такое – я ухожу, вместе с ребятишками!

Последнюю точку во всей истории поставила одна из зимних рыбалок главы семейства. В ясное декабрьское утро Ферапонтов, вооружившись удочками, блёснами, мормышками и натуральной наживкой, отправился на Большое озеро. Водки, как удостоверилась Анастасия, у него при себе не имелось. Конечно, это мало что значит: по пути мало ли магазинов? В Трёхречном они растут, что называется, опережающими темпами. Но Николай Иванович заверил её, что широкое гулянье сегодня в его планы не входит – просто он давно уже не выбирался на рыбалку. После ледостава – всего только один раз. Он и в самом деле не собирался злоупотреблять – всего-навсего прихватил малую, в четверть литра, бутылку «Столичной»: мороз всё-таки. На льду он расположился рядом с машиной, и не пришлось тащить на себе бур, рыбный ящик-сиденье и прочую атрибутику. Да. День занимался погожий, без снега и ветра, что особенно ценно. И всё шло замечательно, пока не подъехали знакомые: в их планы как раз входило несколько расслабиться на приволье а уж попутно – и половить рыбу. Завидев Николая Ивановича, кто-то крикнул, сложив рупором ладони:

– Иваныч, к нашему шалашу!

Шалаша, правда, не имелось, но костёрок мужики развели, из привезённых дров. Под костёр подложили тоже привезённые кирпичи. Как раз у Николая Ивановича начали подмерзать ноги, клёва особого не случилось, и он перебрался к компании. Костёр прогорел быстро, но через час-полтора нужда в нём и сама по себе отпала, поскольку все разгорячились, и дело даже дошло до песен. В конце концов всё привезённое оказалось выпито, и встал вопрос: что делать дальше? Поступило два предложения: съездить в ближайшую торговую точку за добавкой или же завершить банкет уже в городе. Решили, что пока курьер будет ездить туда-обратно, короткий декабрьский день закончится, и какой тогда смысл сидеть на льдине в темноте и холоде? То есть завершить ловлю следовало всё-таки в Трёхречном. Начали собирать имущество. Но тут возникла проблема: автомобиль Николая Ивановича изрядно промёрз и ни в какую не хотел заводиться. Хозяин просто упустил из виду, что после полудня может похолодать, и пропустил контрольное время. А мороз прижимал всё крепче. Он вновь поспешил к компании, которая уже собрала пожитки, и принялся кричать и размахивать руками. Его увидели и стали ждать. Но вот незадача: троса, как и у Николая Ивановича, у них не нашлось.

– Эх, ну как же ты Иваныч, инженер-механик – и без троса? Мы-то ладно – простой народ, способны только кататься, а ты? – попенял Ферапонтову один из рыбаков.

– Самодостаточный сапожник – без сапог, – отвечал Николай Иванович.

Сам собой напрашивался другой вариант: «прикурить» от аккумулятора работающей машины. Однако она имела слишком малый клиренс и на первых же метрах вне дороги, увязла в снегу. А до закоченевшей машины на озере предстояло одолеть не меньше ста метров. Дружные усилия по толканию автомобиля-спасателя к терпящему бедствие не имели успеха: он то и дело садился на брюхо. Так что и трос тут бы не пригодился,, если он был короче ста метров. Имелись и другие способы извернуться, но не совсем надёжные и требующие времени, а оно и без того уходило с катастрофической скоростью. Уже и самые запоздалые любители холодной рыбалки снялись с места, и на льду озера не замечалось никакого присутствия, кроме машины Николая Ивановича. Сумерки сгущались.