Елизавета Михайличенко - Гармония по Дерибасову

Дуня высвободила грудь и наклонилась над сыном. Чуня с большим трудом присосался к твердой поверхности и принялся добывать пропитание. Со стороны могло показаться, что он так старается из страха перед величиной и тяжестью нависшего над ним полушария.

Когда носик ребенка погрузился в помягчевшую плоть, Дуня смогла оторваться от созерцания и улыбнулась:

— Это… В народе-то говорят, ваши совсем озверели. Что в стаи сбились и как волки за коровами бегаете. И прямо из вымя молоко сосете… Зачем же так? Поначалу приехали — городские, культурные, тихие, уважительные. Ты скажи своим, чтобы покупали молоко, как раньше. А то наши их поучат, дороже станет.

Сестра Лидия поморщилась:

— Да не в деньгах же дело, Дунь. Коровы в Назарьине священные, в них кровь Авгырда и назирхатских матерей. Их молоко целительно для духа. А у кого из нас дух не подранен?

— Да, у нас в Назарьине дух крепкий, — согласилась Дуня.

— Но вы-то пьете его всю жизнь, — продолжила Лидия. — И вам нужна доза не лечебная, а профилактическая. А это намного меньше, и при вашем неправильном доении как раз такая доза и остается.

— Это у кого неправильное доение? — вскипела Дуня. — У нас? А где ж тогда правильное? В Москве, что ли?!

— Не нервничай! — нервно приказала сестра Лидия.

Этим вечером Осип Осинов перестал считать рождение Чуни самым тяжким событием своей жизни. Сегодня он получил двойной удар.

Уединенно наблюдая, в Луковом лесу наткнулся он на страшное и омерзительное в своей противоестественности зрелище: неоарбатовы, словно мухи, облепили безумно мычащую корову. Они держали лишенное независимости животное за рога, ноги, хвост и по четверо, сшибаясь лбами, мучали сосцы. Осип не выдержал взгляда поруганного животного, которому он не мог объяснить, что дух не должен действовать, и подавленно крутя педали покатил домой, ничего по пути не наблюдая.

Еще три года назад Осип установил, что коровье молоко — это душа трав. Выходило, что пока Антиназарий использует для реализации заложенной в него программы душу Назарьино, неоарбатовы высасывают душу из Назарова луга, а из Земли в целом — сок и округлость.

Только подъехав к Дуниному дому, начал Осип снова уединенно наблюдать, вернее подслушивать. Вечерняя медитация неоарбатовых, привычно оседлавших ветки, напоминала митинг обезьян. В кронах глухо роптали:

— Почему сестру Ирину-вторую пустили? Она на три недели позже меня приехала. И с дерева спускалась всегда раньше.

— Да она уже месяц вообще не дежурит!

— Правильно! Как корову держать за рога — так одни, а как к алтарю — так другие…

— В общем, что говорить! Окружила себя сестра Лидия любимчиками и подхалимами. Пользуется, что Чхумлиан не видит.

— Да все он видит! Просто нас испытывает!

— Да что же она делает? Брата Рудика сразу перед второй колонной поставила! Этого молокососа!

— Товарищи! Давайте напишем Чхумлиану!

— Нет! Сначала общее собрание секты проведем! И деятельность сестры Лидии осудим! А потом уже, на основании этого документа, будем апеллировать к Верховной Личности! — проскрипел старческий голос.

— Да надо с сестрой Лидией поосторожнее… Если она смогла внушить Пиночетихе еще семерых пустить, то завтра внушит, чтобы всех пускали! Если по-хорошему… А то повнушает и нам — будем на четвереньках бегать или еще похуже.

И Осип Осинов понял, что если до сих пор самовоспроизводящийся Антиназарий был отставным генералом без армии, то теперь к нему повалили рекруты и волонтеры. И прогноз был ясен: в ближайшее время численность мигрантов превысит коренное население. И они поглотят Назарьино, словно вулкан! И не было никакой возможности отделить генерала от армии, ибо он владел портиком! А портик был единственным в своем роде! И никаких аналогов или копий не имел. Хотя…

А митинг на деревьях продолжался:

— Вот правильно говорил брат Осоавиахим! — Осип Осинов вздрогнул. Даже он не ожидал такого прямого подтверждения своей прозорливости — неоарбатовы были связаны с арбатовским лидером!!! Тут уж само собой умозаключалось, что псевдопаломники явились прямым порождением Арбатовых и, следовательно, неоарбатовыми в полном смысле слова, а не по аналогии.

— Я тогда даже записала, — продолжил тот же голос, — то, что брат Осоавиахим зачитал из священной тетради: «Как египтяне вымерли, воздвигнув пирамиды, так обречен всякий народ, создающий пирамиды социальные!»

— Не надо выхолащивать мысль! — возмутился Осип, запрокинув гневное лицо. — Там было написано не только народы, но и организации, коллективы, общества, партии, группы, общины и секты! — И, пнув в сердцах дерево, он вскочил в седло и поехал прочь.

Вслед донеслось изумленное:

— Точно! Так он и прочитал… Просто я записать не успела… Откуда этот назарьинец все знает? Вот что значит святое место!

Теперь вся зловещая цепь была выстроена натренированной логикой Осипа. Зло оказалось значительно более организованным и переплетенным, чем он мог предположить! Малый Антиназарий выманил истинно назарьинское учение, оторвал от родной почвы, извратил и напустил на родину стаю еретиков. А занявший его место большой Антиназарий начал самовоспроизводиться посредством Души, и вот сегодня Осип наблюдал, как смыкалось зло у портика и цепь замыкалась вокруг Назарьина в петлю.

Не будь Осип Духом, обреченным на бездействие, он сделал бы сейчас все, чтобы не дать цепи завязаться в узел у портика. И тут Осип с ужасом осознал, что он уже давно не Дух, а одно из звеньев этой цепи зла! Что он уже совершил действие, отдав Мишке заветные тетради. И единственное, что осталось ему теперь, — это противодействием попытаться разорвать цепь. Но даже уничтожив тело свое или душу, оставался он неразомкнутым звеном проклятой цепи.

Осип напряг натренированную логику, она, словно электрический ток, пробежала по цепочке и споткнулась о портик.

Впервые за долгие годы Осип Осинов не прикоснулся к бумаге. Вернее, к обычной бумаге. На фотобумагу это не распространилось. До полуночи он печатал фотографии с прошлогоднего негатива, на котором запечатлел для своего краеведческого альбома свежевоздвигнутый дерибасовский портик.

Утром он двинулся в «Арбатовский Гарлем». Во дворе бывшего дома Осоавиахима буддо-христиане проводили собрание. Уже издали был слышен визг сестры Лидии:

— Побойтесь Чхумлиана! Вы… вы… Вам всем не место на святой земле! Убирайтесь отсюда!

— Да хоть сейчас! — агрессивно перебила полная брюнетка в декольте и галошах. — Земля, на которой распоряжается такая сестра, как ты, уже не святая!

— Не святая? А какая же, по-твоему, земля в Новом Назирхате!?