Арто Паасилинна - Год зайца

Ворон занервничал. Он отскочил от рюкзака, начал метаться, пытаясь сорвать с себя банку, но металлическая ловушка держала крепко. Когти ворона скользили по гладкой поверхности банки, а острые углы кромсали его жирную шею.

Ватанен бросился к лагерю, но не успел схватить свою жертву. Беспорядочно взмахивая крыльями, черная птица взмыла в небо; банка по-прежнему плотно сидела на ее голове. Ворону удалось подняться довольно высоко.

Из банки раздавалось отчаянное карканье. Болотное эхо отвечало птице — приглушенно, но беспощадно.

Птица набрала высоту и летела почти вертикально, словно ужасный лебедь Туонелы. [6] Лебедь Туонелы — образ из народного эпоса «Калевала». Один из героев эпоса, Лемминкяйнен, охотясь за лебедем в черных водах Туонелы (реки мертвых), погибает. Металлическая банка громыхала, и все это сопровождалось жуткими звуками, которые издавал ворон.

Потеряв ориентацию, птица заметалась в воздухе — она не могла больше удерживать направление полета; очень скоро ворон потерял высоту и врезался в ствол дерева на краю леса. Банка на его голове загромыхала в ветвях, и ворон рухнул наземь. Истекая кровью, он снова рванулся вверх. Ватанен увидел, как птица скрылась за верхушками деревьев. Ужасные крики долго еще доносились до островка, оповещая о последнем полете хищника.

Пошел мокрый снег, и крики смолкли.

Ватанен подобрал изуродованный рюкзак, внес его в палатку и положил на лапник. Он взял зайца на руки и, глядя в ту сторону, куда улетел ворон, злорадно захохотал, довольный своей жестокой местью.

И заяц, казалось, тоже смеялся.

Через неделю после гибели ворона Ватанен покинул болота Посио и отправился в город Соданкюля, где на пару дней остановился в гостинице. Там он повстречал хозяина оленеводческой фермы из Сомпио, который предложил ему отремонтировать сторожку в долине Ляяхкимакуру, в глуши лесов Сомпио. Это было очень кстати.

Ватанен купил винтовку с оптическим прицелом, лыжи, плотницкий инструмент и припасов на несколько недель. На такси он доехал по дороге на Танхуа до места, откуда можно было добраться до сторожки. На развилке в Вяррио несколько оленеводов сидели у костра на обочине дороги.

— Что-то странное, — сказал один из них. — У здешних зайцев уже несколько недель как линька кончилась, они все белые, а этот все еще в летней шубе.

— А может, это русак.

— Не-е, это не русак. Русак поздоровей будет.

— Этот из южных зайцев, — пояснил Ватанен. С помощью таксиста он выгрузил свои вещи из машины на дорогу. Сыпал легкий снежок, но наста еще не было, поэтому на лыжи встать он не мог.

Оленеводы угостили Ватанена кофе. Заяц с любопытством, без страха принюхивался к пахнущим лесом людям.

Если Каартинен его увидит, как пить дать принесет в жертву, — сказал один оленевод Ватанену.

Он бывший учитель и вроде как на юге был попом. У него обычай такой — приносить зверей в жертву.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Каартинен — молодой человек, лыжный инструктор в Вуотсо. Поздней осенью, до начала сезона, он любил ходить на лыжах по здешним лесам и жил в сторожке на ручье Виттумайсенойя, недалеко от долины Ляяхкимакуру.

Оленеводы остались сидеть у костра, а Ватанен взвалил свою нелегкую ношу на плечи, сверился с картой и исчез в лесу. Заяц, весело подпрыгивая, пустился следом.

До долины предстояло пройти километров тридцать. В лесу было мало снега, поэтому Ватанен нес лыжи на плече. Они цеплялись за ветки, идти было трудно.

Быстро стемнело; ночь пришлось провести в лесу. Ватанен свалил небольшую сосну, раскинул брезент — получился навес. Соорудил на ночь костернодью из трех толстых бревен, кинул на сковородку кусок оленины. Заяц улегся под брезентом; вскоре лег и Ватанен. Над огнем кружились крупные снежинки, с легким шипением исчезая в языках пламени.

Ватанен провел в дороге еще один день и наконец добрался до сторожки в Ляяхкимакуру.

Прислонив лыжи к стене, он, тяжело ступая, вошел внутрь. Это была обычная избушка для оленеводов; когда-то ее построили для перегонщиков оленьих стад. Прошлой зимой сюда на мотосанях привезли доски, гвозди, рубероид, мешок цемента. В избе было две комнаты; с одной стороны нижние венцы сгнили, и стена готова была обрушиться. Да и на другой половине пол был совсем плох.

— Поживу тут до Рождества, — сказал сам себе Ватанен. И обратился к зайцу: — Пора тебе шубу менять. Мы не в Хейноле. Того и гляди ястреб тебя схватит, такого коричневого.

Ватанен поднял зайца на руки, выдернул не сколько волосков из его шкуры. Шерсть легко отделялась. Из-под нее показался белый зимний мех. «Ну и хорошо», — подумал Ватанен и опустил своего взъерошенного приятеля на пол.

Ватанен не спешил приступать к работе. Несколько дней он бродил по округе, осматривался, заготавливал дрова. Вечерами при свете «летучей мыши» планировал ремонт.

На ближайшем песчаном холме Ватанен накопал из-под снега много мешков мелкого песка для раствора, сколотил из досок растворный ящик и с началом первых морозов начал делать раствор. Прежде всего надо было отремонтировать обветшавшую, разваливавшуюся печь: без тепла зимой здесь не продержаться. Печная труба тоже оставляла желать лучшего, ее надо было штукатурить. Это была проблема: на морозе раствор не возьмется, замерзнет.

Времени у Ватанена было в избытке, и он решил использовать его для ремонта крыши. На крыше сторожки он соорудил из своего брезента что-то вроде палатки вокруг трубы. Затем разобрал крышу в этом месте, чтобы тепло изнутри попадало в палатку. С улицы по лестнице он поднимал на крышу теплый раствор и ремонтировал трубу.

Однажды, когда он этим занимался, к сторожке подошли двое оленеводов на лыжах — снега уже было достаточно. Мужики уставились на странное сооружение на крыше сторожки. Они не могли сообразить, для чего служит эта палатка, изо всех щелей которой вырывается пар. Еще больше они обалдели, увидев, как дверь сторожки открылась и оттуда вышел человек с тяжелым ведром, над которым поднимались клубы пара. Он был настолько поглощен своим делом, что не заметил гостей — поднес тяжелую ношу к лестнице и медленно стал подниматься на крышу. На каждой второй ступеньке человек давал себе передышку.

Забравшись наверх, человек исчез в брезентовом шатре и пробыл там добрых пятнадцать минут. Наконец он вышел наружу, вытряхнул остатки раствора из ведра, постучав им по застрехе, и спустился вниз. Только тогда оленеводы сказали:

— Добрый день.

Они отстегнули лыжи и вместе с Ватаненом вошли в дом. Посреди комнаты стоял растворный ящик, валялись доски и другие строительные причиндалы. Тут оленеводы догадались, что в сторожке полным ходом идет ремонт трубы и печи.