Джонатан Линн - Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Я согласно кивнул.

– А врачам платят за каждого пациента, так? – Я снова кивнул. Она задумчиво нахмурилась. – Тогда почему бы нам не сделать то же самое и со школами? Создадим точно такую же систему национального образования. Родители выбирают любую школу, которую хотят, а школа получает плату за каждого ученика.

– Это вызовет бурный протест, – заметил я.

– Со стороны родителей? – спросила Дороти, прекрасно зная ответ.

– Нет, со стороны министерства образования.

– Ясно. – И она понимающе улыбнулась. А затем задала еще один вопрос, на который тоже прекрасно знала ответ: – Ну а у кого больше голосов, у родителей или у МОНа?

Собственно, дело было совсем не в этом. И она знала это!

– Не забывайте, МОН не допустит этого, – напомнил я ей.

Тут мой главный политический советник совершенно неожиданно предложила нечто настолько революционное, настолько радикальное и крутое, что я застыл, как парализованный.

– Прекрасно, – сказала она. – Избавьтесь от них!

Мне потребовалось по меньшей мере несколько секунд, прежде чем я осознал, что она имеет в виду, в течение которых я тупо смотрел на нее, просто хлопая глазами. Избавиться от министерства образования и науки? Разве такое возможно?

– Избавьтесь от них, – не меняя интонации, повторила она. – Упраздните! Отмените!

Я настоятельно попросил ее выразиться поточнее.

– Ликвидируйте их. Искорените. Уничтожьте.

До меня, кажется, постепенно начало доходить, к чему она клонит. Тем не менее, я снова попросил ее объяснить мне суть ее столь неординарного предложения.

Дороти несколько смутилась.

– Э-э-э… Даже не знаю, как иначе… Хорошо, скажем, так… – Она несколько секунд поколебалась, очевидно, тщательно подбирая слова. Затем уже не так быстро и азартно сказала: – Суть моего предложения заключается в том, чтобы вы от них избавились.

– Избавился от них? – тупо повторил я.

Она кивком головы подтвердила, что именно это и имела в виду.

– Это невозможно, – прошептал я.

– Почему? – спросила она. – Собственно, чем они там занимаются?

И тут меня будто осенило – а ведь это на самом деле возможно! Причем без особых проблем. Все необходимое нужно отдать местным властям – они прекрасно с этим справятся. Мы создадим Национальный совет школьных инспекторов, а оставшиеся функции МОНа передадим министерству окружающей среды. А этого прирученного придурка Патрика можно отправить в палату лордов.

– Черт меня побери! – восторженно прошептал я. – Да, но что скажет Хамфри?

Дороти улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

– Все, что угодно. Причем я очень хотела бы присутствовать, когда вы сообщите ему об этом.

– Чтобы стать свидетелем смертельного конфликта между волей политической и волей административной?

Она задумчиво откинулась на спинку стула.

– Скорее, смертельного конфликта между политической волей и административным «не буду».

Сегодня утром первым делом вызвал к себе секретаря Кабинета. Дороти пришла еще раньше. Я изо всех сил старался скрыть свое возбуждение, когда как бы мимоходом заметил, что хотел бы обсудить с ним одну новую идею.

Обычно слово «новый» сразу же настораживает Хамфри – ему немедленно начинает мерещиться очередная каверза или по-настоящему серьезная проблема, – однако на этот раз он почему-то воспринял его на редкость спокойно и даже весело хихикнул, когда я сообщил ему, что наконец-то понял, как надо реформировать нашу систему образования.

– Хамфри, я собираюсь разрешить родителям забирать своих детей из школы. И отдавать их учиться в любую другую школу, какую они только пожелают.

Его это, похоже, нисколько не тронуло.

– Вы имеете в виду, после подачи официального заявления, тщательного рассмотрения, судебных слушаний, соответствующих апелляционных процедур?

Теперь настала моя очередь весело захихикать.

– Нет-нет, Хамфри. Вы меня не поняли. Они смогут просто забрать их. В любое удобное для них время.

– Простите, господин премьер-министр, но я вас действительно не понимаю…

Дороти, со свойственной ей точностью выражений, дополнила мою мысль:

– Правительство, сэр Хамфри, намерено разрешить родителям самим выбирать, в какую школу отдавать своих детей.

Тут до него, видимо, дошло, что мы совсем не шутим, потому что он, заметно побагровев, чуть ли не закричал:

– Господин премьер-министр, вы это серьезно?!

Я с довольным видом кивнул.

– Совершенно серьезно.

– Но это же абсурдно!

– Интересно, почему? – язвительно поинтересовалась Дороти.

Он не обратил на нее никакого внимания.

– Родителям ни в коем случае нельзя позволять самим выбирать школы. Откуда, скажите, им знать, какие из них хорошие, а какие нет?

Я бросил на него оценивающий взгляд.

– А в какой школе учились вы, Хамфри?

– Винчестер.

– Школа была хорошей?

– Не просто хорошей, а великолепной.

– И кто ее для вас выбирал?

– Мои родители, конечно. – Я только усмехнулся. – Господин премьер-министр, это же совсем другое дело. Мои родители были на редкость проницательными людьми, умевшими отличить хорошее от плохого. Но нельзя же ожидать, что такими же способностями обладают и обычные люди, что они будут точно знать, куда именно отдать своих детей.

Очевидный снобизм и просто кричащая элитарность сэра Хамфри чуть не вывели Дороти из себя.

– Интересно, это почему же? – сквозь зубы процедила она.

Он равнодушно пожал плечами. Лично ему ответ был очевиден.

– Откуда им знать?

Но и у Дороти, которая сама была матерью, с ответом тоже не было никаких проблем.

– Им-то прекрасно известно, умеют ли их дети читать, писать и складывать числа. Им прекрасно известно, довольны ли их соседи школой. Им прекрасно известно, хорошо ли их дети сдали экзамен или нет…

Хамфри снова ее проигнорировал. Подчеркнуто намеренно.

– Экзамены – это далеко не все, господин премьер-министр.

Дороти встала, обошла вокруг стола и села рядом со мной, так что теперь секретарь Кабинета не имел возможности избегать прямого взгляда моего главного политического советника.

– Совершенно верно, Хамфри… и если родители не хотят, чтобы их дети получали академическое образование, то они смогут отдать их в обычные общеобразовательные школы. В любое удобное для них время.

Было заметно, что, с точки зрения Хамфри, мы с Дороти говорили на китайском языке. Причем не просто китайском, а на древнекитайском. Он нас попросту не понимал. Снова и снова возбужденно повторял нам одно и то же. Иначе говоря, настойчиво пытался объяснить свою личную позицию.

– Родители не имеют необходимой квалификации, чтобы сделать грамотный выбор. Учителя же самые настоящие профессионалы. Собственно говоря, родителям вообще нельзя доверять воспитание детей, у них нет для этого должной подготовки. Мы ведь не позволяем неподготовленным учителям учить! В идеальном мире такая же непогрешимая логика должна относиться и к родителям…