Даниил Хармс - Рассказы для детей

— Эй вы! — кричали бледнолицые, — пора воевать, идите в Ущелье, а мы вас оттуда вышибем!

Галлапун вышел вперёд и низко поклонился.

— Бледнолицые! — сказал он, — Ущелье Бобра достаточно велико, чтобы поместить в себе и нас и вас. Стоит ли драться из-за него, когда оно может принадлежать тому, кто первый выскочит из класса. Я предлагаю другое. Пойдёмте все в Ущелье и обсудим моё предложение.

В Ущелье набралось столько народу, сколько могло туда поместиться.

Вторая пол. 1930-х

Было решено, что как только кончится немецкий урок, все индейцы должны будут собраться в тёмном коридоре за шкапами с физическими приборами. Из коридора нельзя было видеть, что делается за шкапами, и потому индейцы всегда собирались там для обсуждения своих тайных дел. Это место называлось «Ущельем Бобра».

Бледнолицые не имели такого тайного убежища и собирались, где попало, когда в зале, а когда в классе на задних скамейках. (Но зато у Гришки Тулонова, который был бледнолицым, была настоящая подзорная труба). В эту трубу можно было смотреть и хорошо видеть всё, что творится на большом расстоянии. Индейцы предлагали бледнолицым обменять «Ущелье» на подзорную трубу, но Гришка Тулонов отказался. Тогда индейцы объявили войну бледнолицым, чтобы отнять у них подзорную трубу силой. Как раз после немецкого урока индейцы должны были собраться в Ущелье Бобра для военных обсуждений.

Урок подходил уже к концу и напряжение в классе всё росло и росло. Бледнолицые могли первые занять «Ущелье Бобра»; ввиду военного положения это допускалось.

На второй парте сидел вождь каманчей Галлапун, Звериный Прыжок, или, как его звали в школе, Семен Карпенко, готовый каждую минуту вскочить на ноги. Рядом с Галлапуном сидел тоже индеец, великий вождь араукасов Чин-гак-хук. Он делал вид, что списывает с доски немецкие глаголы, а сам писал индейские слова, чтобы употреблять их во время войны. Чин-гак-хук писал:

Ау — война

Кос — племя

Унем — большое

Инам — маленькое

Амик — бобр

Дэш-кво-нэ-ши — стрекоза

Аратоки — вождь

Тамарака — тоже вождь

Пильгедрау — воинственный клич индейцев

Оах — здравствуйте

Уч — да

Мо — орёл

Капек — перо

Кульмегуинка — бледнолицый

Куру — чёрный

— Сколько минут осталось до звонка? — спросил своего соседа Галлапун.

— Восемь с половиной, — отвечал Чин-гак-хук, едва двигая губами и внимательно глядя на доску.

— Ну, значит, сегодня спрашивать не будет, — сказал Галлапун.

«Надо сказать Никитину, чтобы он минуты за две до звонка попросил бы у учителя разрешения выйти из класса и спрятался бы в Ущелье Бобра», — подумал про себя Галлапун и сейчас же написал на кусочке бумажки распоряжение и послал его Никитину по телеграфу.

«Телеграфом» назывались две катушки, прибитые под партами, одна под партой Галлапуна, а другая под партой Никитина. На катушках была натянута нитка с привязанной к ней спичечной коробочкой. Если потянуть за нитку, то коробочка поползёт от одной катушки к другой.

Галлапун положил в коробочку своё распоряжение и потянул за нитку. Коробочка уплыла под парту и подъехала к Никитину. Никитин достал из неё распоряжение Галлапуна и прочёл: «Галлапун, Звериный Прыжок, вождь каманчей, просит Курумиллу за две минуты до конца немецкого плена бежать в „Ущелье Бобра“ и охранять его от бледнолицых».

Внизу послания была нарисована трубка мира, тайный знак каманчей.

Курумилла, или как его звали бледнолицые учителя — Никитин, прочёл распоряжение Галлапуна и послал ответ: «Курумилла, Чёрное Золото, исполнит просьбу Галлапуна, Звериного Прыжка».

Галлапун прочёл ответ Никитина и успокоился. Теперь Никитин сделает всё, что требуется от индейского воина, и бледнолицым не удастся занять Ущелья. [9] Далее то, что было зачеркнуто.

Но вдруг с задней парты поднялась рука.

— Свистунов, — сказал учитель немецкого языка, — ты зачем руку поднял?

— Позвольте выйти, товарищ учитель, — сказал Свистунов.

— Иди, — сказал с раздражением учитель и, повернувшись к доске, стал пояснять, как образуется прошедшее время глаголов.

Свистунов пошёл к двери, нагло посматривая на Галлапуна. Свистунов был товарищем Гришки Тулонова и самым сильным из бледнолицых. Если он займёт Ущелье до конца урока, то придётся в эту же перемену начинать войну, не обсудив военных действий. Остаться без подзорной трубы и без ущелья, это позор индейцам и торжество бледнолицым. А Свистунов уже вышел из класса.

Галлапун вскочил со своего места, чтобы кинуться за Свистуновым, но Чин-гак-хук удержал его за руку.

— Постой, — сказал Чин-гак-хук, — когда учитель отвернётся к доске, ты незаметно под партой подползи к двери и беги за Свистуновым.

Учитель же, как нарочно, стоял лицом к классу и говорил о неправильных глаголах.

— Товарищ учитель, разрешите мне выйти, — закричал Галлапун, не вытерпев ожидания.

— Да вы что? — удивился учитель, — один за другим. Сейчас будет звонок и тогда иди, а пока сиди себе на месте.

— Не могу ждать. Пустите, товарищ учитель, — умоляющим голосом сказал Галлапун.

— Ну ладно, иди, но смотри: завтра я спрошу тебя урок и чтоб ты знал!

Галлапун не слушал, что говорит ему учитель. Он кинулся к двери и выскочил в залу. Тут он бегом пустился к Ущелью Бобра. У шкапов с физическими приборами стоял Свистунов. Галлапун, увидев Свистунова, остановился и тяжело дыша от быстрого бега, уставился в лицо бледнолицего врага. Оба молчали, смотря друг на друга с грозным видом. Свистунов был выше Галлапуна и шире его в плечах. Но Галлапун славился своей ловкостью и цепкими пальцами, а Свистунов знал это и молча стоял, сжав свои кулачища.

— Ущелье Бобра принадлежит нам, — сказал Галлапун, трясясь от напряжения.

— Кому это вам? — спросил Свистунов, хмуря брови.

— Нам индейцам, — сказал Галлапун.

— А мне плевать на индейцев, — сказал Свистунов и хихикнул.

— Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, то я…

Галлапун не знал, что сказать, и замолчал.

— Ты не треплись, — сказал Свистунов, боком подходя к Галлапуну, — и ступай-ка обратно в класс.

Свистунов совсем близко подошёл к Галлапуну и даже касался его своим плечом. Галлапун не пошевелился и только не спускал глаз с правой руки Свистунова.

— Я отсюдова никуда не уйду, — сказал Галлапун.

— Нет уйдёшь, — проревел Свистунов, толкая плечом Галлапуна.

— Пожалуйста не толкайся, — сказал Галлапун и оттолкнул Свистунова.

Свистунов подался плечом назад, но ноги его остались на месте.

— Ты ещё сам толкаться вздумал! — крикнул Свистунов и так толкнул Галлапуна, что тот на два шага отскочил в сторону. Галлапун взмахнул руками, чтобы не потерять равновесия, и кинулся к Свистунову.