Владимир Шинкарёв - Максим и Фёдор

Тут Максим очнулся, головой встряхнул, опомнился, да не совсем. Ну тогда, говорит, хочу благодати Божьей.

Бес на него только шары выкатил. Опомнился Максим, засовестился, улыбнулся горько. Как ему с бесом бороться? Бог-то простит…

ЖИТОЙ (входя): Да они уже вермут открыли! Самойлов, давай-ка!

(Житой разливает, Самойлов с мудрым видом настраивает гитару).

ПЕТР:Ты нам-то налей.

ЖИТОЙ:Да налью, не ссы! (разливает). Мотин, ты так до утра и проспишь?

ВАСИЛИЙ:Пусть спит, у него действительно работа хреновая.

ПЕТР (Василию): И чем дело кончилось?

ВАСИЛИЙ (после паузы): Да ладно… Как-то не знаю уже. Ну победил Максим, остался, правда, без ума, да и из Японии своим ходом добирались.

ЖИТОЙ:Кого победил?

ВАСИЛИЙ:Да нет, я так…

ПЕТР (строго): При чем здесь Кобот? И работа?

ВАСИЛИЙ:Непричем, успокойся.

ПЕТР:А помнишь, как Максим: и ты доиграться хочешь? И с дьяволом со своим этим вечно… Такую байку меньше всего к Максиму можно отнести. Да ты уж пьян, вижу!

ЖИТОЙ:Нормально выпили!

(Самойлов с сосредоточенным видом играет отрывки разных ме- лодий. Он играет очень быстро и чуть трясется.)

САМОЙЛОВ (хлопнув себя по колену): Э, Лешка, наливай, поехали!

ЖИТОЙ:А! Чего там! Давай! (разливает).

САМОЙЛОВ:Ну, начинайте, что хотите, а я продолжу. Любую песню.

(Небольшая пауза).

ВАСИЛИЙ:

САМОЙЛОВ (подхватывает):

(замешательство, смех).

ЖИТОЙ:

САМОЙЛОВ и ЖИТОЙ (хором):

(общий смех).

ПЕТР (с поганой ухмылкой):

ВСЕ (хором, с ликованьем):

Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил:

– - В Пушкине, сколько раз приезжал, каждый раз в пивбаре раки бывали.

– - Почем? – спросил Петр.

– - По одинадцать копеек штучка.

– - Крупные?

– - Да нет, мелкие вообще-то… Не в этом дело, ты когда- нибудь видел, чтобы в пивбаре раков давали?

– - Видел, – из гонора ответил Петр.

– - А где это – Пушкин? – спросил Федор, сворачивая ногтем пробку.

– - Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на электричке двадцать минут.

– - Так чего, поехали? – осведомился Федор в сторону Максима, развалившегося на кресле, как Меньшиков на картине Сурикова. Максим безмолвствовал.

– - Когда, сейчас что-ли? – спросил Петр.

– - А когда?

– - Надо ж с утра, в выходной; там в парк cходить можно.

– - Поехали в выходной.

– - Идите вы в жопу со своим Пушкиным, – прервал разговор Максим, – пацаны, раков они не видели.

Он встал, уже стоя допил пиво, подошел к раскладушке и, сняв ботинки, лег. Раздался звук, как если бы, скажем, два отряда гусар скрестили бы шпаги.

– - А чего не съездить? – сказал Федор.

– - Какого ляда туда тащиться… – после долгой паузы, когда никто уж и не ждал ответа, объяснил Максим.

Да, конечно, трудно и представить Максима и Федора вне дома или его окрестностей, хотя поди ж ты – были в Японии…

– - А чего, поехали в субботу? – не унимался Федор.

– - Вали хоть в жопу, темноед, – проговорил Максим.

– - Почему темноед? – удивился Петр.

– - Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на кухне в темноте голый и жрет чего-нибудь из кастрюли.

Все засмеялись. Федор особенно умиленно.

– - С похмелья! С похмелья-то оно конечно! А у Кобота всегда в кастрюле суп есть!

Налили по пиву.

– - Петр, дай-ка бутылочку, – лежа головой к стене крикнул Максим.

Петр подал бутылку пива; Максим, как больной, кряхтя повернулся и стал пить.

– - Ладно, – сказал он, утирая пену с губ, – сегодня понедельник? В субботу поедем, только теперь уже точно.

– - Ну, а я про что говорил? Я же говорил! – развел руками Федор, многообещающе улыбаясь.

На следующий день ученики прямо с работы приехали к Максиму и Федору, чтобы все подробно обговорить, приготовиться, точно все наметить.

У Петра в эту субботу оказался рабочий день, но он договорился об отгуле, хотя ему и не полагалось. Пришлось выклянчивать, обещать всякое. Особенно трудно объяснить, зачем понадобился отгул. Не сказать же прямо – договорился в Пушкин поехать – не пустят! В воскресенье, скажут, поезжай. У Василия все вроде было нормально, хотя сама работа ненадежная – в любой день могли отправить в командировку – правда, всего на один день.

Сидели часа три и почти не пили – считали, сколько денег надо, да во сколько выехать, что брать с собой. Федор неожиданно для всех очень беспокоился, приговаривал: "Пальтишко взять не забыть, ватничек захватить", – хотел, чтобы все было тщательно распланировано, суетился. Обычно он совершенно ни о чем не заботился – есть ли деньги, заплачено ли за квартиру, есть ли в доме еда – все ему до лампочки, в чем спал (а спал он обычно одетый), в том и гулял везде. Тут же его будто подменили. Поездка в Пушкин казалась ему совершенно необыкновенным, чудесным делом, которое ни в коем случае нельзя пустить на самотек. Максим тоже вел себя необычно – никаких высказываний типа "да ну в жопу", ко всему внимателен, даже разрешил Федору взять ватник. Видно было, что они с Федором и до прихода учеников долго говорили.

В конце концов решили: вино и продукты купить на следующий день в среду, чтобы уж не дергаться, деньги на это достанет Петр – продаст в обеденный перерыв свои книги по искусству, деньги передаст тут же Максиму, который сам вызвался все купить. На том и разъехались.

Еще не скучно? С продажей книг не повезло – взяли только половину, денег явно мало. Вдобавок утром Петру позвонил Василий и сказал, что его-таки посылают на буровые, в командировку – сегодня, на день, вернется в четверг вечером, в крайнем случае в пятницу утром.