Кристина Джонс - Волшебный пирог

Эпилог

Митци открыла глаза и с наслаждением потянулась на славной и уютной кровати – вокруг, перепутанные друг с другом, лежали белые простыни, два шерстяных и одно пестрое пуховое одеяло. Какую-то долю секунды она с ужасом вспоминала, где находится. А потом вспомнила и улыбнулась.

Ничего не было слышно. Повсюду царила сверхъестественная, жутковатая тишина, как будто звуки утонули в мягкой подушке. Незнакомую комнату заливал приглушенный белый свет. Тяжелые бархатные портьеры сливового цвета были задернуты не до конца, и между ними пробивался бледный лучик света, скользивший по лакированному полу.

Лучик света на полу спальни [71] Здесь и далее – слегка измененная цитата из песни «Amoureuse», исполняемой Кики Ди. .

Она сонно улыбнулась, повернув голову и зарывшись лицом в пышную перьевую подушку. Наступило рождественское утро, шел снег, и она была не дома, и не одна.

Она нерешительно вытянула ногу – кровать была огромной – и прикоснулась к голой ноге Джоэла. Я тянусь и прикасаюсь к его коже .

Митци вздохнула от счастья, и ни от чего более.

Рядом с ней спал Джоэл. Она могла позволить себе роскошь: смотреть, как он дышит; во сне он был совершенно очарователен, как ребенок – редкие взрослые так мило выглядят во сне. Дышать с ним в такт .

Отдам я все,

Чтоб эта первая любовь

Стала и последней...

Сбылось все, абсолютно все, о чем она мечтала. Как в песне «Amoureuse», слово в слово, вплоть до последних строк, чувственных и пугающих.

Осторожно, стараясь не разбудить Джоэла, она выбралась из постели, ожидая, что тут же задрожит от холода. К ее удивлению, в комнате оказалось приятно тепло, и она прямо так, голой, прошлепала к окну и немного отодвинула тяжелую штору.

За ночь Хейзи Хассокс превратился в картинку из зимней сказки. Было так красиво, что дух захватывало. Заря только еще занималась, и желтые лучи освещали белый холмистый простор, а на сугробы все еще, медленно кружась, падали снежинки. Со всех подоконников «Волшебной долины» свисали огромные, как сталактиты, сосульки, а северный ветер все дул, пронизывая насквозь деревню, и температура не поднималась выше нуля.

Все ее друзья и родные, конечно, еще спят внизу, укрывшись шерстяными и пуховыми одеялами, которые принесли Отто и Борис. Наверно, не совсем такой Долл и Брет представляли свою первую брачную ночь. Ну что же, ведь им, как она знала, предлагали отдельную комнату в честь торжественного дня и в связи с ее беременностью, но они отказались и до поздней ночи продолжали гулять со всеми остальными.

Ну, почти со всеми остальными.

Джоэл забормотал во сне. Она обернулась и посмотрела на него. Господи, как же он красив. Он поерзал, устроился поудобнее, бросил руку на подушку, а потом снова крепко уснул, – почему бы ему и не спать, подумала Митци, вспыхнув от воспоминаний о ночных удовольствиях.

А пока он спит, надо бы запереться в ванной и привести себя в порядок. Где же ее сумочка? Ой... как она там наверху оказалась? Она что, сама ее туда бросила? Или пнула? Господи боже мой...

Немного дрожа не столько от холода, сколько от вида арктического пейзажа за окном, она вытащила из кучи разбросанных на полу вещей свитер Джоэла. Мягкая шерсть скользнула на ее голое тело, будто обнимая. Прекрасно подойдет вместо пеньюара – ей показалось, что это слово как нельзя более уместно именно в такую страстную ночь.

В ванной, снова раздевшись и завершив омовения, Митци увидела свое отражение и вздрогнула.

Пусть и чудесно было провести ночь так, как в песне «Amoureuse», – все эти тени, шампанское, накал страстей, – но ничто не в силах скрыть безобразные последствия бурной ночи в лучах яркого утреннего солнца.

У Митци не было с собой ни косметички, ни даже зубной щетки, ни масла «Ойл оф Юлэй», так что ей пришлось помыться овсяным мылом, которое нашлось в ванной в «Волшебной долине», и почистить зубы ватной палочкой, а разводы туши вокруг глаз отмывать мокрым пальцем. После душа ее волосы остались мокрыми и прилипали к голове, лоб был открыт, и в висевшем на стене в ванной безжалостном зеркале все складочки и морщинки на ее теле представляли собой пугающий рельеф.

О боже! Да у нее на заднице целлюлит на целлюлите!

Она внимательно рассмотрела свое тело со всех углов зрения и вздрогнула. Для женщины ее возраста, матери двоих детей, неплохо. Да, это ее тело. Она, конечно, всегда будет стараться держать себя в форме и следить за кожей, но ведь время обязательно возьмет свое. Она не могла и не хотела, стремясь обрести вечную молодость, пойти по стопам Тарнии. Может быть, в книге бабушки Вестворд найдется какое-нибудь зелье, которое поможет замедлить ход времени. А может, там такого и не будет. Ведь во времена бабушки Вестворд люди еще не сходили так с ума из-за собственной внешности.

В конце концов, это ее тело, и другого у нее нет, и оно ее устраивает. Между прочим, Джоэл от ее тела был более чем в восторге, верно?

Шаловливо улыбнулась она своему отражению.

Потом подвела карандашом глаза, слегка подкрасила реснички тушью, нанесла на губы бальзам, брызнула на себя чуточку «Опиума». Для свадьбы духи подходили идеально, а с утра такой запах все же резковат, но это все-таки более соблазнительно, чем пахнуть овсяным мылом.

Митци снова накинула свитер и открыла дверь ванной. Джоэл все еще спал. Ее водные процедуры его все-таки не разбудили. Она с удовольствием поставила бы чайничек и сделала себе кофе, но не хотела потревожить его. Вместо этого она села на широкий подоконник и стала смотреть на снег.

В своей новой серебристо-белой ливрее центральная улица была просто неузнаваема. Где-то вдалеке пыхтела снегоуборочная машина, и тишину то и дело оглашали радостные детские крики. Зазвонили церковные колокола, поздравляя с праздником Хейзи Хассокс. Должно быть, викарию удалось пробраться через эти сугробы. Много ли прихожан отправится сегодня утром, думала Митци, поскальзываясь на этих сказочных дорогах, принести свою благодарность за это старое доброе чудо.

Это утро было неземным, но прошедшая ночь – поистине волшебной.

Играла песня «Черная магия», и Джоэл танцевал с ней, и они, отбросив все правила и ограничения, двигались, прижавшись друг к другу. Никогда в жизни она не была так счастлива. Долл и Лу наблюдали, как они танцуют, и широко улыбались. А попозже, когда играла песня «Веришь ли ты в чудеса?», Джоэл исчез за стойкой и о чем-то шепотом поговорил с Отто и Борисом, а она решила, что он просто хотел взять еще шампанского.

А потом, совершенно неожиданно для нее, он взял ее за руку и увел из бара, где царил бесшабашный разгул, в длинный коридор «Волшебной долины», где из низкого потолка выступали балки.