Николай Гринько - Байки

Почему мы воровали в столовой хлеб? Странно, но мы тащили его после ужина под рубашками, мимо строгих дежурных, а потом съедали после отбоя. И самые обычные карамельки и яблоки, привезенные родителями, представляли в лагере гораздо большую ценность, чем дома. Дома я их и не ел вовсе. А вокруг были чьи-то дачи, и на теплицы и грядки ночью совершались набеги. Трофеи – несъедобные в домашних условиях огурцы и помидоры – уничтожались молниеносно, по дороге в палату. Все-таки не зря это место назвали лагерем…

Купание считалось высшим благом. Дождливый день – самым большим горем, ибо купаться нельзя. На пирс официально ходили два раза в день, а неофициально – сбегали еще пару раз в сутки. Там тоже выставлялись дежурные, которые ловили и записывали в тетради нарушителей режима. Странно, что назавтра дежурным вполне мог оказаться любой из сегодняшних нарушителей, и он с таким же рвением будет выуживать из воды вчерашних дежурных.

Утренняя гимнастика – пытка. Подъем – мучение. Впрочем, как и отбой. Подушка – основное оружие. Печенье на полдник – богатство, на которое можно выменять почти все. Любая каша однозначно ядовита. Вареное яйцо – метательный снаряд.

Пионерская организация в лагере ощущалась слабо. Линейки проходили вяло, никто не заставлял носить галстук весь день, поручения сводились к уборке территории.

Другом становился любой, кто заговорил с тобой сегодня. Врагов, кажется, не было.

Через двадцать дней все закончилось. Все обещали в конце какую-то «королевскую ночь», во время которой можно будет почти все, но ничего не произошло. Назавтра приехали родители. Уезжать не хотелось. Хотелось остаться на второй сезон. Со всех друзей были собраны адреса и обещания писать письма.

Писем никто никому не писал.

Вожатый в пионерском лагере – фигура особенная. С одной стороны, у него под началом человек тридцать головорезов самого взрывоопасного возраста. С другой – он сам не очень далеко ушел от этих бандитов, и вышестоящему начальству в лице старшей вожатой и начальника лагеря подчиняться не очень торопится. Отсюда все прелести вожатской жизни.

Кто, интересно, придумал, что воспитателя (краснеющую второкурсницу из пединститута) и вожатого (ухмыляющегося лоботряса с гитарой) можно поселить на два месяца в одной комнатке, запирающейся изнутри? Думал ли этот человек о последствиях? Спасибо этому человеку, у меня к нему претензий нет.

Детям перед сном не нужно рассказывать страшные истории. Особенно, если дети не очень взрослые. Лучше захватить с собой любую книжку Крапивина и читать ежевечерне по паре глав. Дети нынешние почему-то с этим писателем не знакомы, и слушают взахлеб, если можно так выразиться. И уговаривают почитать еще.

– Хорошо, но только, чтобы было тихо, – и будет тихо.

Наказывать их все-таки приходится. Чаще всего достаточно какое-то время игнорировать провинившегося. Если не действует – применяются изощренные вожатские пытки. Можно в трусах выставить на веранду и запретить с нее выходить. Правда, привидение еще долго будет шляться мимо девчоночьих окон. Самых активных ставим в шеренгу, даем в вытянутые вперед руки по подушке и запрещаем эти руки опускать. И мышцы качаются, и спится потом гораздо лучше. Однажды одного балбеса привязали к стулу и выставили на улицу, в кусты. В кустах живут комары, если кто не знает. Жестоко. Но действенно. Всю смену никто пискнуть не смел.

Спать днем все равно почти никто не будет. Но начальство требует, чтобы было тихо и по территории никто не слонялся. Очень просто – привозим в лагерь видеодвойку из дома, ставим между кроватями и крутим эротические (не порнографические!) фильмы. Результат – половина лагеря набивается в ваш отряд, ведет себя неправдоподобно тихо и два часа не шляется по территории.

Зарница. Блин, скучнее этой игры только ежевечерние линейки. Значит, нужно поменять правила. Сначала отправляем самых отчаянных пацанов в соседнюю деревню – надрать куриных перьев. Ночью.

– Смотрите, если поймают – я вас никуда не посылал и знать ничего не знаю!

От оказанного доверия пацаны раздуваются, на всех смотрят свысока и из кожи вон лезут. Перья приносят.

За три дня до игры начинаем готовиться – ожидание праздника лучше самого праздника. Придумываем каждому индейское имя. Смелый Кот, Рыбий Глаз, Полная Луна. Кокосовая Пальма, в конце концов. Разрабатывается боевой клич, акварельный окрас и тряпочный костюм племени. Каждому выдается по два пера на макушку. Сорвали одно – ранен. Два – убит. Индейские медсестры шьют сумочки для запасных перьев, они будут ими лечить раненых и оживлять павших. Рисуем карты. Строим вигвамы. Разрабатываем ловушки. Три дня веселой суеты и предвкушения. Потом два часа беспорядочной беготни вокруг лагеря, вырваные с волосами перья, потасовки и – все заканчивается. Но ведь главное – как раз те самые три дня!

Курить они все равно будут. Лови – не лови, наказывай – не наказывай. Поэтому проще разрешить. Один раз в день. Вечером. В кустах, на неприметной полянке. Каждый, кто попадется с сигаретой в другое, "неположенное" время, лишается права присутствовать на этих посиделках. Куришь вместе с ними, не больше одной сигареты на нос. Каждый раз рассказываешь какую-нибудь историю и выслушиваешь их. Уже на третий день "курилка" становится общей тайной и непреложным ритуалом.

Обычно это называется "зарабатывать дешевый авторитет". Пусть называется. Зато потом, например, при сплаве на катамаранах по ближайшей речушке, можно смело назначить на каждое плавсредство капитаном одного из "посвященных" (чаще всего это самые "оторванные") и при любом хулиганстве на борту просто показать ему кулак. С любого расстояния. Никто так не успокоит детей, как их собственный, внутренний лидер.

Чтобы эффектно разбить скорлупу вареного яйца, нужно подбросить его вверх. Яйцо шлепается о потолок, и обратно возвращается уже готовым к очищению. Обрадованные дети тут же повторяют за тобой. Откуда ж тебе знать, что половина яиц сварена «в мешочек»? Моешь потолок вместе с отрядом.

Дети очень быстро привыкают к такой жизни. И почему-то никто и никогда не просится домой. А когда все заканчивается – все чуть не плачут и обещают писать письма. Про письма я уже рассказывал…

P.S. Иногда я натыкался на своих индейцев в самых разных местах. Едет в автобусе молодая мама – это Оля Кокосовая Пальма. Стоит за прилавком тетечка, продает мне пиво – это Надюха Сломанный Зуб. Смешно – они все до сих пор помнят свои прозвища.

В одной некрупной, но вполне приличной риэлторской компании работали две некрупные, но вполне приличные девушки.