Алина Кускова - Свадьба по гороскопу

– Ты чего здесь стоишь? – Лана пришла из кухни с пинцетом. – Там еще и половины не обработано. Время не ждет, контора не пишет, ужин не за горами.

– Иду, иду, – вздохнула Алина.

Но пошла не на кухню, а к телефону, разрывающемуся от междугороднего звонка. На другом конце провода в далекой Австралии сидел Мик и в который раз просил Алину приехать к нему в гости. Страдающий Мик показался ей сейчас довольно жалким. Уже не было злорадства по поводу того, что в иноземной стране ему не хватило женщины. Не было злости на то, что он ее так неожиданно оставил. Алина ясно поняла, что к Мику у нее нет и не было никаких чувств. Вот только понял ли это он, было не ясно. И Алина в очередной раз за сегодняшний день соврала:

– Я выхожу замуж. Не звони мне больше. – И повесила трубку. Лана на кухне хихикнула, но сразу умолкла.

– И кого ты решила осчастливить своим третьим замужеством? – спросила она сразу, как только Алина появилась у разделочного стола.

– Не знаю. – Алина взяла пинцет у подруги и принялась остервенело вытаскивать чешуйки. – Но к вечеру наверняка явится еще парочка мужчин, мечтающих взять меня в жены. Что-то давно Тимофей не заглядывал. От Пчелкина нет никаких известий. А ваш Лев как поживает?

– Да, кстати, он звонил на днях и передавал тебе привет.

– Вот видишь, и это еще неполный список моих зодиакальных сво…

Но ничего подобного не произошло. Никто из ее знакомых, если не считать Степана, больше не пришел ни днем, ни вечером. Алина втайне надеялась, что придет Васильков, она наговорит ему гадостей, гордо повернется и хлопнет дверью перед самым его носом. После этого, если он на коленях продолжит умолять ее о прощении, так и быть, она смилуется и возьмет неделю на размышление. Но Степан сказал, что никого, кроме бродячих животных, в подъезде не видел, во дворе околачиваются одни пенсионеры и одурманенная молодежь, а из лифта спасатели достают какого-то художника. Васильковым даже не пахло, а у него такая умопомрачительная туалетная вода! Алина провела Степана на кухню и ушла. Пусть мирятся в одиночестве, она не станет им мешать. Из кухни сразу послышались всхлипы, потом звонкие причмокивания и заверения в вечной любви. Алину позвали в самый ответственный момент – по мнению Ланы, она должна была это непременно увидеть. Степан стоял у мойки, в ней лежала огромная щука, чей ободранный пинцетом и маникюром хвост тяжким укором свисал вниз. Степан не просто стоял у мойки, он чистил рыбу, ловко орудуя специальным прибором с какой-то крышечкой. Изредка он отрывался от работы, открывал крышечку, вытряхивал из нее мелкие чешуйки и снова принимался за дело. Алина с Ланой стояли как завороженные, не смея оторвать глаз от этого высокого мастерства. Через несколько минут с противной рыбой, от которой Алину уже воротило, было покончено.

– Вот, – удовлетворенно сказал Степан, – принимай работу. – И он покрутил перед ними сложным прибором с крышечкой, – зашел к соседям за ножом.

Лана ликующе взвизгнула и кинулась ему на шею. Они помирились так же, как и поссорились, тихо и мирно.

В отличие от них за стенкой шли бурные разборки досуговой деятельности Машки. Когда Львовы ушли готовить свою щуку, Алина стала невольной слушательницей процесса «Тимофей против Марии», где в роли обвинителя выступал он, в роли защитника она. Через полчаса сцены допроса стали повторяться, обвинение путалось в уликах, защита твердо стояла на обороне своих интересов. Интрига пропала. Алина встала с кресла, откинула журнал, в котором разглядывала рекламные фотографии, и стукнула в соседскую стенку. Шум стих, послышалась возня и скрип пружин. «Вот уж верно, что милые бранятся, только тешатся», – подумала она. Ее мысли снова вернулись к Василькову.

Утром глаза у Алины закрывались по любому поводу. Слепил ли их снег, светило ли на них солнце, появлялся ли на горизонте шеф. Всю ночь Алине снился сон, что она в сквере, где пытается отыскать Кирилла. Но ей на каждом шагу попадался Иван, тыкающий в нее пальцем и кричавший, что его собираются убить. Она бегала за ним с огромной облезлой щукой, и та пыталась укусить его зубастой пастью.

– Мне сегодня снился Леня, – поведала ей Лиза, забежавшая попить чайку, – он уже практически здоров. Весь выходной я провела у его постели с мамой. Мы решили, что жить станем у них. Маме будет очень одиноко, если Леня переедет ко мне.

– Кто это «мы»?

– Мы с Лениной мамой. Мне сегодня даже сон приснился в руку.

– Мне тоже. Слушай, Лиза, ты у нас специалист по снам. Чего ждать, если снится сырая рыба?

– Ой, Алиночка, это так нехорошо.

– Ясно. А если она кусает не меня, а другого?

– Вот это уже лучше. Тогда неприятности будут у него.

У брата Василькова будут неприятности. Отлично, это приятная весть.

Еще одна приятная неожиданность ждала ее в кабинете шефа в лице сногсшибательного высокого стройного блондина спортивного телосложения с чувственными губами и мягкими чертами лица. Он показался ей персонажем, сошедшим со страниц русских народных сказок. Но отнюдь не тех, где рассказывалось про Ивана-дурачка. А той, где излагалось про царевича Елисея.

– Знакомьтесь, – представил ее шеф блондину, – наш лучший специалист по рекламе Алина Сташевская. Она с огромным удовольствием возьмется за продвижение вашего майонеза.

Шеф был прав, огромное удовольствие было так явно написано на ее физиономии, как нецензурные слова на заборе.

– Игорь Елисеев, – представился блондин, – чрезвычайно приятно с вами познакомиться.

Он наклонился к ее руке, нежно тронул своей, поднес к чувственным губам и поцеловал. Галантен и благороден, как истинный Лев. Алина поглядела в его голубые глаза, подернутые серой поволокой, и захотела в них утонуть. Не получилось. Что-то не срабатывало.

– Если вы пожелаете, мы можем отправиться на предприятие сразу, – обволакивающие нотки бархатного баритона действовали губительно на знакомых Игорю дам.

Алина глупо моргнула. Ничего не действовало. Хотя баритон ей очень нравился. Она даже представила, как он таким же тембром пожелает ей спокойной ночи.

– Сегодня, как ни в какой другой день, производственный процесс идет по нарастающей, – продолжал баритон.

– Да чего, Игорюша, ее уламывать, – шеф вернул Алину на землю, та на всякий случай пошире открыла сонные глаза. – Бери ее, и езжайте! Производственный процесс, – он обратился к Алине, – не может ждать. На то он и производственный процесс.

– Глубокая мысль, – ответила ему Алина, разозленная тем, что ею бесцеремонно командуют.

– Если вы заняты, то я подожду, сколько нужно, – сразу согласился Игорь.

Покладистый, как Рыбы.

– Нет, отчего же, – сказала она, – поедем сейчас.