Алекс Сидоров - Люфтваффельники

— А зачем тебе гвозди?

— Ты что не понял?! Хочу канцелярию ротного тихонько вскрыть и тапочки Нахрена к полу приколотить. Вот будет здорово. Как думаешь?! Давай дружище, подмени меня и пошей пока шинелку Петровского, а я тем временем в столярку смотаюсь. А?! Один рукав, я уже зашил, еще один остался.

Витя, предчувствуя скорый и заслуженный глум над Женькой, решил не мелочиться, и гаденько подхихикивая, взялся продолжить начатое Ящиковым «черное дело». Тем более что курсант Петровский крепко спал с полуоткрытым ртом и, тоненькая струйка липкой слюны стекала из уголка его рта прямо на зимнюю шапку, используемую Люфтом вместо импровизированной подушки. Опасность немедленного разоблачения непосредственного участия Копыто в предстоящей «веселухе» с шинелью Петровского была минимальна. Да и действительно то, что капитан Нахрен шарахается по казарме в домашних тряпочных тапочках, тоже — как-то не дело. Можно бы и наказать олуха.

В результате, Витя Копыто принялся с невиданным до сего момента энтузиазмом зашивать рукав шинели. А тем временем, Женька побежал за гвоздями в столярку. Пока Ящиков отсутствовал, Витя успел зашить второй рукав шинели и даже пройтись по второму разу на первом рукаве. Он старательно вязал узлы на узлах, живописно представляя, как глупо будет выглядеть курсант Петровский, просовывая руки в зашитые наглухо рукава своей шинели.

Время неумолимо близилось к перемене, Ящиков вернулся буквально за 5-ть минут до окончания учебной пары. Победно продемонстрировав два мощных гвоздя своему соучастнику по заговору Витьке Копыто, он тихо спросил.

— Ну как?! Зашил?!

— Да, все успел. Аж, в два слоя прошелся.

— Крепко?!

— Зае**тся распускать, узел на узле!

— Вот и чудненько, давай отнесу шинелку на вешалку, пока спящая царевна — Петровский не проснулся. А то наваляет нам обоим — мало не покажется. Какой же я все-таки Гений, а Витек?!

Улыбающийся и довольный Женька схватил шинелку и задорно подмигнув полному самых радужных предчувствий и сияющему, как 100-ваттовая лампочка Копыто, убежал в коридор.

Не успел он скрыться за дверью, как резко зазвенел звонок, оповещающий об окончании очередной учебной пары. Ребята стали шустро собираться, чтобы, не теряя времени быстренько одеться и перейти в другой учебный корпус на занятия по приборному оборудованию самолета. Курсант Петровский проснулся разбуженный весьма неприятной трелью навязчивого звонка и сладко потянулся. Он подтянул отвисшую челюсть, вытер слюну, нехотя расправил смятую шапку и, многократно позевывая, ленивой походкой двинулся вслед за ребятами в раздевалку за верхней одеждой.

В раздевалке, все парни разобрали свои шинелки и неспешно одевались. Витя Копыто, в предвкушении скорой развязки, снял с вешалки свою шинель и, не спуская хитрющих глаз с Петровского, приготовился принять самое активное участие в неумолимо приближающейся коллективной «ржачке». Он, уже загодя растянул свои пухлые губы в гнусной улыбочке но, через мгновение удивленно выпучил глаза и скорчил возмущенную рожицу, так как происходило что-то непонятное и непредвиденное. А именно.

Заспанный Петровский, с идеально отпечатавшейся на его левой щеке звездой с кокарды зимний шапки, абсолютно спокойно и беспрепятственно надел свою родную шинелку, свободно просунув руки в широкие рукава. Затем он надел шапку со следами недавней слюны на серо-голубом мехе и вытащив из недр многострадальной шапки мятую вдрызг сигарету с надломанным фильтром, вышел на улицу покурить в ожидании остальных ребят, на ходу застегивая поясной ремень.

Ничего непонимающий и обманувшийся в своих надеждах Витя Копыто, обиженно надул губы и сунул руки в рукава своей шинели. Ага! Приехали. Пальцы сразу же уткнулись в непреодолимое препятствие в виде прочных двойных швов. «Во, дурак!», — пронеслось в голове у курсанта Копыто. «Значит, этот пройдоха Ящиков, наколов меня, как маленького «писюневича», заставил зашивать рукава у своей же собственной шинелки. Твою мать… и как же я на личное клеймо не взглянул, дубина дубовая?! Писец!»

— 1:0!

Весело рявкнул под общий смех Женька Ящиков и начал быстро натягивать свою шинелку, да так и замер в неестественной позе с отведенными назад руками. Засунув одновременно обе руки в рукава шинели, он так и остался, беспомощно стоять в промежуточном положении, старательно дергаясь всем телом в тщетной попытке сбросить «застрявшую» шинель на пол.

— 1:1!

Угрюмо промолвил Копыто и побежал по учебным классам, искать у ребят из других отделений какие-нибудь ножницы или перочинный ножик, чтобы распороть собственноручно навязанные узлы.

Следом за ним бежал Женька Ящиков, но с другой целью. Он бежал в учебную мастерскую, чтобы срочно найти молоток и зубило с целью перебить металлический тросик, так как перепиливать стальной трос ножовкой по металлу, как мы все знаем из мудрого курса по «Войсковому ремонту», очень долго и неэффективно, а перемена между учебными занятиями далеко не безразмерна. И получить внеочередной наряд за опоздание на лекцию, ой как не хочется…

Все курсант сидят тише воды и ниже травы — идет занятие по «Войсковому ремонту». Преподаватель, испытавший на себе все прелести ведения боевых действий в Афганистане, абсолютно спокойно делится с нами своим богатым личным опытом по восстановлению боевой техники в условия катастрофической нехватки запасных частей, полного отсутствия расходных материалов, дефицита квалифицированных специалистов и зачастую — просто под огнем противника. Тоесть, все виды ремонта потрепанной в боях техники, проходят с постоянным применением характерной русской смекалки, находчивости, изобретательности и с широкомасштабным использованием всевозможных подручных средств, включая крепкое матерное слово.

Ранопоседевший майор говорит четко, размеренно и вкрадчиво, с необходимыми паузами, чтобы нужная информация обязательно осела и закрепилась в наших ветреных головушках. Его речь хорошо поставлена, и каждое слово имеет свой глубокий смысл и осязаемый вес.

Сразу видно, что человек знает, о чем говорит. Он ведет занятие без лишнего пафоса, без «высоких слов», опуская ненужную шелуху, дает только самое необходимое и полезное, подкрепляя свои слова конкретными случаями из личного опыта и реальной жизни. Все ребята сидят на занятиях седого майора с оттопыренными ушами, широкораскрытыми глазами, полуоткрытыми ртами, жадно ловя каждое слово авторитетного офицера.

Преподаватель в течение лекции иногда переходит на уменьшительно ласкательные обороты, но нас это совершенно не задевает и не обижает, ибо этот майор воспринимается как отец родной — суровый и строгий, но справедливый и добрый. А впрочем, действительно, по своему возрасту, седой офицер в самый раз в отцы нам и годится.