Александр Скутин - Эрмитаж. Инфракрасный дозор

Михаил вдруг спросил их:

– Девушки, а вы не хотите заняться проституцией?

– Нет! – возмущенно ответили девушки.

– Ну и зря – денег было бы больше!

Зима 2005 года, Сестрорецкая больница.

Итак, перевели меня, «для дальнейшего прохождения лечения», из городской больницы в пригородную. Я, как опытный завсегдатай больниц, прибыл на новое место уже подготовленный: в сумке шаровары и футболка, тапочки, кипятильник, кружка, тарелка с ложкой и прочее. Даже крохотный переносной телевизор поместился.

В приёмном отделении отдал свои документы, выписку из истории болезни.

Девушка в приёмной сказала мне:

– И паспорт ваш тоже давайте.

– Ах, да, конечно...

И я отдал ей свой паспорт. Девушка с интересом стала пролистывать его страницы. Чтобы облегчить ей поиски, я сразу же отрапортовал:

– Женат, двое детей!

И прищёлкнул по-военному каблуками.

– Мне нет никакого дела до вас и вашего семейного положения! – Возмущённо возразила девушка.

– Конечно, – говорю. – Какое же может быть дело к семейному мужчине…

После приёмного отделения пошёл в назначенную мне палату. Зашёл в неё, поздоровался и познакомился с её старожилами, разделся, выложил вещи из сумки и пошёл в столовую, как раз обед начался. Когда возвращался обратно, услышал через тоненькую дверь палаты разговор своих новых сопалатников:

– Пришёл с такой большой сумкой, думал – у него там жрачка, может и нас угостит. А у него, кроме шмоток – одни книги! Новый русский, бля...

На выходные в этой больнице отпускали домой. И вот в воскресенье вечером я вернулся из дома обратно в больницу. По дороге зашёл в магазин, купил себе бутылочку пива.

Уже в палате я налил себе пиво в кружку и стал помешивать его чайной ложечкой, чтобы пузырьки вышли.

Увидев это мой новый сопалатник (прежних уже выписали) возмутился:

– Ты что, пиво пьёшь?

– Да, – кивнул я головой.

– Но ведь тебе же нельзя!

Это верно. Нельзя мне пиво, шампанское, лимонад, и вообще любое газированное питьё – от пузырьков углекислоты начинаются бронхоспазмы.

– А я ложечкой мешаю, чтоб пузырьки вышли.

– Не в этом дело, ты же антибиотики принимаешь, а они с алкоголем вредны!

– Ничего я уже принимаю, из процедур остались только массаж и амплипульс, а в пятницу вообще выписываюсь.

– Даже если не принимаешь, всё равно пить нельзя. Начнёшь с кружечки пива, потом дальше – больше, начнёшь похмелятся...

И он с пламенным взором проповедника обрисовал мне дальнейший мой жизненный путь, как я сопьюсь, стану хроническим алкоголиком и закончу жизнь под забором, от запоя.

– А всё потому, – горячо продолжал он, – что у тебя нет силы воли, сейчас ты не находишь в себе силы отказаться от кружечки пива, а потом не найдёшь в себе сил, чтобы завязать с пагубной привычкой!

И всё это так серьёзно, "с пламенем в очах". Вполне мог бы миссионером работать, нести истинную веру язычникам. Было бы уместно, если б он читал эту проповедь юноше 17 лет, но мне уже 44, не спился пока, и не собираюсь.

Я дождался конца его обличительной речи, а потом спокойно так сказал ему:

– А у тебя, между прочим, хроническая пневмония.

– И что?

– Как что, тебе курить врач запретила, нельзя при пневмонии. А ты дымишь как паровоз. Тебе сила воли ничего на этот счёт не шепнула?

После этого он долго со мной не разговаривал, обиделся.

Итак – меня выписывают, наконец-то, почти два месяца по больницам валялся. Как говорится, на свободу – с чистой совестью.

Мой лечащий врач с утра, сразу после завтрака, подготовила мне все документы, выписала больничный лист и сказала, чтоб я нашёл сестру-хозяйку и сдал её постельное бельё со своей койки.

Сестра-хозяйка сидела в сестринской (комната отдыха медсестёр) и пила чай с остальными медсёстрами. При этом они оживлённо обсуждали свои женские проблемы.

– Можно? – Говорю я, робко приоткрыв дверь. – Мне нужна сестра-хозяйка, бельё сдать.

– Подождите пять минут за дверью, – ответили мне, досадуя: "И поговорить не даёт!"

Через какое-то время:

– Можно?

– Вам же сказали, подождите пять минут! Не понимаете, что ли?

– Прошло уже десять.

– Подождите, сейчас!

Жду ещё десять минут.

– Можно?

– Подождите!

– Но позвольте, дорогие девушки... – начал я.

– Мы вам – не «дорогие»!

Секунду подумав, я сказал:

– Ну, хорошо: тогда – недорогие девушки!

Меня выписали тут же.

Зима 1984-85 года. Вечернее отделение Ленинградского Политехнического института. Кафедра начертательной геометрии.

Я сдавал курсовую работу, вместе с остальными студентами нашей группы. Преподаватель, вернее ассистент, попался из недавних студентов. Понятно, жопу рвал, чтоб показать нам, какой он строгий и требовательный. Дело осложнялось тем, что от него недавно ушла жена. Причем с военным (летчиком).

Поэтому препод валил всех, а девушек с особенно мстительным удовольствием. Отыгрывался на них за свою погубленную семью.

Нашей признанной красавице Светлане Ульяновой так с ходу двойку поставил, не особенно вникая в ее разъяснения. Потом подошла и моя очередь взойти на эшафот. Развернув ватман, я начал рассказывать о своем задании.

– Дурак! – выпали он мне на мои объяснения.

– Это вы мне?

– Да, вам!

– Я, к вашему сведению, не дурак. У меня на этот счет даже документ есть.

Я достал из "дипломата" справку о только что пройденной высотной медкомиссии. В то время я работал крановщиком на башенном кране в Главленинградстрое.

Он посмотрел на мою медицинскую справку с фамилиями врачей и отметками "здоров". В самом низу стоял чернильный штемпель с надписью: "На учете в психдиспансере не состоит".

– Так что ваши слова насчет дурака вам придется взять обратно, – сказал я преподавателю. – Кстати, а у вас есть документ о том, что у вас с головой все в порядке?

Он промолчал, опустив голову. А потом выдал:

– Я в стройотряде был высотником, и тоже медкомиссию проходил.

Вот так.

Я чуть не рухнул от смеха. Но сохранил серьезную физиономию. После этого препод поостыл и поставил мне тройку. Слава создателю, спасен!

И к слову, чтоб два раза не вставать, расскажу, как получил этот штамп в справку.

Этот штамп я ставил в психдиспансере на шоссе Революции, дом 33.

Когда зашел в фойе, то увидел на стенде надпись: "Главврач Моргулис". Я обратился в регистратуру, за стойкой которой сидела молодая симпатичная барышня в белом халате, с ней трепался пожилой молодящийся мужик.

– Скажите пожалуйста, главврач Моргулис у вас давно работает?