Александр Покровский - Бортовой журнал 4

Иными словами, пусть даже лодочка «Юрий Долгорукий» у нас еще не всегда и не ко всему подготовлена, пусть даже с лодочкой «Дмитрий Донской» у нас не все и не всегда слава богу, но зато ввязаться в большое и нужное дело она уже может, а там… бог даст, и Тимур подоспеет, чтоб расколотить Тохтамыша.

Хочется растить и поливать, лелеять и согревать, радеть и постанывать.

Ах, Россия, Россия! Вот ведь какая огромная страна!

Она такая огромная, что ее все время приходится охранять.

А охранять ее приходится и на земле, и на море, и в воздухе – просто ни минуты покоя, вот какая это страна. Некоторые говорят: «А зачем ее охранять? Все равно ведь охраняете-то из рук вон, все равно все пролезут и последних амурских тигров вместе с леопардами у вас из-под вашего увядшего носа уведут. А заодно и лес весь спи…лят – вы только пни потом пересчитаете!»

Вот после таких разговоров я лично погружаюсь в минуту молчания.

Замираю я в неудобной позе, как при поминании о холокосте замирают все израильские жители.

Грусть давит грудь и соски, сердце колотится, на ум приходит одна только мысль: «Сыволочи!»

Но потом как-то отпускает, что ли, легче как-то и дышать, и жевать.

А все потому, что я вспоминаю те моменты, когда у нас что-то там стартует опять или только обещает стартовать, а еще – танки прыгают, как зайчики, через канавы и рвы, а «Стрижи» летают. Они все летают и летают.

«Эх, – думаю я, – не оскудела еще земля русская! Рано ее хоронить! Рано!» И вот в этот самый момент мне опять говорят: «А вы знаете, что «Стрижи», летают на корпоративных вечеринках?» – «Как?!!» – «Так! Можно заказать – прилетят. И банкет на подводной лодке можно организовать. На любой. На выбор. И Покровского туда пригласить за отдельные деньги. Он даже знать не будет. Просто всем покажут – вот тот, жрущий салат непрерывно, – это и есть сам Покровский! Да, а хотите, мы вас самого пригласим посмотреть на настоящего Покровского? Хотите?» – «А.» – «А хотите, мы вас с ним познакомим, и он вам расскажет, как он книжульки-то свои, бедолага, пишет? Все пишет и пишет – хи-хи-хи! Все никак не унять! Хотите? Есть одна контора, через которую это можно устроить!» – «Быть не может!» – «Может!» – говорят мне эти типы, и я по глазам вижу, что все это чистейшая правда, и руки у меня повисают вдоль тела, переходя в туловище.

Но стоит только кому-то объявить, что жива Россия, жива! Вот она, красавица, и здесь жива, и вот здесь! А вы только посмотрите, как все-то налаживается, и мы еще покажем, мы еще дадим, – как немедленно становится мне хорошо.

А эти опять: «Да нас за ядерную державу уже давно никто не считает!» – «Да ладно!» – «А вы почитайте доклад, опубликованный недавно в США. Там все сказано. Будет у них жгучее желание, и те восемь ракетных лодок, что у нас еще у пирса тухло дышат, уничтожат прямо там же! Чтоб, значит, не мучались сильно!» – «А…» – «А Стабилизационный фонд наш давно в Америке!» – «А…» – «Так что экономика наша выключается одним поворотом рубильника!» – «А.» – «А наземные ракеты не успеют даже взлететь из-за старости. Подавятся с первого залпа!» – «А… у нас есть «Булава!» – «Какая «Булава»? Это вы про ракетный комплекс, который только учится летать? Прямо как птенец, честное слово. Крыльями машет, а взлететь не может! Бросьте! Вы ее где видели? На картинке? В телевизоре? А-а-а, вам об этом рассказали в наших родных СМИ. Да, да – это очень хорошо. А вы не слышали, как мадам Олбрайт однажды заявила, что это сильно несправедливо, когда только одна страна владеет всей Сибирью. Как вам это?» – «А…» – «А военные корабли лет по двадцать ходят в море безо всякого ремонта. Не слышали о таком? На одном «Дне корабля» даже заявили, что такая эксплуатация может считаться подвигом. Ну, если только ее можно назвать эксплуатацией, то тогда – конечно. А так – это хер знает что. А теперь скажите: может ли хер знает что считаться подвигом? А?» – «А.» – и опять мои руки повисают, переходя в туловище.

А ракетный комплекс «Булава» никак нас всех не отбулавит. Все у него не летит чего-то.

Куда ни кинь, всюду клин, причем в самое неудобное место.

Беда с этими памятниками. Как только человечество сформировалось, так оно и начало грязью мазать идолов. Причем своих идолов мазали, потому что те не тот дождь насылали, а чужих, потому что оскорбляли чуждым жутким видом светлые религиозные чувства.

А в Греции статуи даже бичевали – так, для порядка.

Поставят статую какому-нибудь атлету, а он в стан врага переметнется – ну, а они ну его бичевать.

Чтоб знал, значит, почем продажа родины.

А я люблю страны старые и терпимые.

С устоявшейся психикой.

Вот стоит в городе Лондоне статуя цареубийцы Кромвеля, и никому она не нужна, кроме голубей, что норовят на нее не со зла нагадить.

Кстати, некоторые птички – чайки, например, гадят именно со зла. Вот не нравится им человек – обязательно на него какнут. Правда, к статуям они равнодушны, как и вездесущие голуби, и извержение отходов жизнедеятельности на подобные камни, поставленные вертикально, у них происходит совершенно не эмоционально.

Эмоционально – это к человеку разумному.

Это разум у него так взыграл, что он взял и на камень нагадил.

Реванш потому что хочется. Хочется его получить.

Бедные солдаты. Нет им после смерти покоя.

Вот стоят на земле русской немецкие кресты, а под теми крестами лежат солдаты.

Ну прах лежит, человеческий. Прах он и есть. Он же нужен для примирения. Ну и пусть лежит. Чего же друг другу мстить через полвека-то?

Люди-то должны уже измениться за отведенное на изменение время, причем в лучшую, человеческую сторону.

А они не меняются. Такое впечатление, что им заняться нечем. Нечем себя нервировать.

Вот они памятники и корчуют.

Вот ведь беда.

Конечно, они суверенное государство – ну ладно, хорошо. Хотят злобу копить – пускай, что тут поделаешь.

А может, перевести этого каменного солдата вместе с останками воинов в Россию?

И похоронить наконец? Как вы думаете?

Я бы похоронил.

А памятник я бы выкупил и установил в Москве.

Напротив родного ему эстонского посольства.

И куда бы то посольство ни переезжало на русской земле, туда бы, по моим соображениям, переезжал бы и памятник.

Потому что мы тоже суверенное государство.

Ставим памятники где хотим.

В Эстонии происходит то, что и должно происходить. Если бы в свое время, когда предоставляли Эстонии права на самостоятельность, эти вопросы, а также вопросы о положении русского населения, были оговорены, то Эстония никуда бы не делась – она выполняла бы условия договора. А раз вы оттуда бежали, бросив все на произвол судьбы, то и нечего на чужую рожу пенять. Имеете то, что имеете.