Феликс Кривин - Брызги действительности

• Быть без царя в голове — еще не значит быть демократом.

• Запретные плоды растут по ту сторону оград. Это мы огорожены, а они — на свободе.

• Мы вырубим все оазисы, чтоб они не заслоняли от нас пустынь, которые нам еще предстоит засадить деревьями.

• Театр начинается с вешалки и кончается вешалкой. Но помните: главное — всегда в середине!

• Театр от жизни отличается тем, что у него всегда есть запасной выход.

• Свободное место — это место, занятое только собой.

• Даже первая скрипка, если она слушает только себя, может испортить любую музыку.

• Галерка: настоящего зрителя искусство всегда возвышает.

• Суфлерская будка специально отвернулась от зрителей, чтобы никто не услышал ее секретов. И она шепчет свои секреты, шепчет свои секреты, — Бог ты мой, стоит ли так тихо шептать секреты, если они тут же провозглашаются на весь зал?

• Что значит свободно держаться на сцене? Это значит — держаться так, как тебе самому хочется. И еще — как хочется автору. И еще — как хочется режиссеру. А главное — как хочется публике, которой сегодня хочется одно, а завтра — совершенно другое.

• Со сцены доносились кряхтенье, сопенье, треск материи, хруст костей… Это актер лепил образ.

• Актер Н. проснулся, открыл глаза и сунул ноги в котурны, которые носил целый день и снимал только выходя на сцену, где очень искусно и естественно играл роль простака.

• Между двумя длинными разговорами о морали было показано короткое действие, в котором какой-то проходимец оставил всех в дураках, чем вызвал аплодисменты публики.

• Он прошел по сцене так, словно нес на плечах земной шар, но вовремя сбросил его и теперь спешил уйти от ответственности.

• На сцене герой-любовник заламывал руки и метал громы и молнии. Потому что перед ним стояла его героиня и была она хороша, и была молода и прекрасна, а в зале сидела его жена и следила в бинокль за этой сценой.

• И, вливая яд в ухо датского короля, его брат прошептал: «Не тревожься, брат, борьба идет не против тебя, а за тебя!» И в этом была вся трагедия.

• «Коня! Коня! Полцарства за коня!» — «Стоп! Не верю!» — «Полцарства за коня!» — «Не верю. Я не верю в то, что у вас есть полцарства, и не верю в то, что у вас нет коня!» — «Но… у меня действительно нет коня…» — «А полцарства у вас есть?» — «Нет…» — «Так какого дьявола вы здесь делаете, если сами не верите в то, что говорите?»

• Умирающий так естественно испустил дух, что его наградили бурей аплодисментов. И он встал, поклонился, затем снова лег и испустил дух. И так он вставал, кланялся и испускал дух, все время кланялся и испускал дух и спешил лечь и испустить дух, чтобы опять встать и опять поклониться.

• И где-то еще в самом начале действия какой-то второстепенный персонаж вызвал на дуэль главного героя. Он знал, что вызывает на свою голову, потому что без главного героя в спектакле не обойтись, но он все-таки вызвал, потому что верил в свою звезду, потому что нет такого персонажа, который считал бы себя второстепенным.

• Маленький человек, потерявшийся в самом последнем ряду за колоннами, никому не был виден, но он видел себя, видел в самом центре событий, в блеске софитов и юпитеров, и он там жил, он там любил и страдал, и смеялся и плакал вместе с героями.

• Хочется вмешаться, хочется встать и крикнуть: «Люди! Остановитесь! Опомнитесь! Что вы делаете?» Но потом сам опомнишься, поудобней устроишься в кресле и продолжаешь наблюдать. Интересно: чем это все кончится?

• Условность постановки дошла до того, что на сцене не было никаких декораций, а в зале не было никаких зрителей.

• Уходя из театра, каждый зритель уносит с собой по лавровому листку.

• Откуда-то с галерки сорвался первый хлопок — и покатился вниз, увлекая за собой второй, третий… Все громче, дружнее, раскатистее… И уже давным-давно утих, забылся первый хлопок, когда гремели бурные аплодисменты.

• Одни исступленно вызывают на бис, а другие лениво бросают: «На бica?»

• На сцену жизни человек совершает один-единственный выход, и его никогда не удается вызвать на бис.

• Возвратясь из театра домой, комик долго смеется над своими номерами и показывает домашним, как он там падал, ходил колесом и кувыркался через голову.

• Уведомление зрителей: сегодня и завтра, в любой сезон, билеты на сегодняшнюю трагедию действительны на завтрашнюю комедию!

• Надо спешить с мыслями, пока ничто человеческое нам не чуждо. Станет чуждо — тогда куда уж спешить!

• Все началось с того, что правду отделили от истины…

• Мудрые мысли погребены в толстых книгах, а немудреные входят в пословицы и живут у всех на устах.

• Одни размышляют, другие замышляют, третьи измышляют, четвертые промышляют. И в основе всего этого — мысль.

• В древние времена в Греции было два высших учебных заведения: академия Платона и Аристотеля и бочка Диогена.

• Диогена называли сумасшедшим Сократом, и это должно было ему льстить. Сойти с ума — дело нехитрое, тут важно, с какого ума сойти.

• Сократ где-то некстати обронил, что он знает лишь то, что ничего не знает. С тех пор каждый, кто чего-то не знает, воображает себя чуть ли не Сократом.

• Когда у Фалеса спросили, что труднее всего, он ответил: познать самого себя. А когда спросили, что всего легче, он сказал: давать советы.

Впоследствии была создана целая страна Советов. Но, чтобы избежать чрезмерной легкости, в ней были предусмотрены специальные органы для познания каждого человека в отдельности.

• «Лучшее — это мера», — сказал философ. «Высшая мера», — уточнил политик.

«Все подвергай сомнению», — сказал философ. «Всех подвергай сомнению», — уточнил политик.

Что бы ни уточнял политик, все получается высшая мера для философии.

• Счастье — в самих желаниях, а не в удовлетворении желаний. Требуя от жизни удовлетворения, мы вызываем собственную жизнь на дуэль. А там уж как повезет: либо мы ее прикончим, либо она нас ухлопает.

• Прошлое нас тянет назад, а будущее — вперед. К сожалению, оно тянет вперед, выдергивая из настоящего.

• Истина, рожденная в споре, уже по этой причине не может быть бесспорной истиной.

• Там, где нельзя говорить то, что думаешь, нужно думать, что говоришь.

• Человек — не застывшая статуя, его постоянно лепит жизнь. И не знает он, сколько его еще лепить, когда наконец он станет законченным произведением. Потому что, пока жизнь нас лепит, нам процесс дороже, чем результат.