Джером Джером - Вечерняя прогулка джентльмена

Для меня это все была сущая китайская грамота, тогда как кухарка жадно ловила каждое слово, и когда она вернулась, подав им кофе, то не проронила ни словечка, только прилипла к двери, прижав ухо к замочной скважине.

Призвал всех их утихомириться мистер Куинси, после чего пустился объяснять, что если бы им удалось отыскать какого-то там джентльмена и убедить его, чтоб тот признал, что первым затеял потасовку, тогда бы все прекрасно уладилось. Мистер Куинси заплатил бы штраф в сорок шиллингов, а имени мистера Пэрэбла никто и нигде не упомянул бы. Если же этого человека найти не удастся, то мистер Пэрэбл, как считал мистер Куинси, должен сам отсидеть свои пятнадцать суток.

«Я уже сказал вам, — говорит мистер Пэрэбл, — и повторяю еще раз, что не знаю имени этого человека, мне нечего вам больше сказать!»

«Мы не просим вас называть его имя, — говорит мистер Куинси. — Назовите нам имя той, с которой вы танцевали танго, а остальное уж наша забота!»

Я видела лицо кухарки: сама несколько заинтересовавшись происходящим, я также подошла поближе к двери. Она стояла ни жива ни мертва.

«Мне очень жаль, — говорит мистер Пэрэбл, слегка растягивая слова, — но я не буду называть ее имени, чтоб не впутывать ее в это дело».

«Никто и не собирается ее впутывать, — говорит мистер Куинси. — Просто узнаем у нее имя и адрес того джентльмена, кому так не терпелось проводить ее домой».

«Кто он? — спрашивает мисс Балстроуд. — Ее муж?»

«Нет, — отвечает мистер Пэрэбл, — не муж».

«Так кто же он? — спрашивает мисс Балстроуд. — Ведь должен же он ей кем-нибудь приходиться! Может, это ее жених?»

«Я готов сам отсидеть причитающиеся мне пятнадцать суток, — заявляет мистер Пэрэбл. — После двухнедельного отдыха я выйду посвежевшим и обновленным!»

Кухарка отходит от двери с улыбкой, от которой ее личико становится еще краше, и, вынув из буфетного ящика бумагу, принимается писать какое-то письмо.

Они там в гостиной протолковали еще минут десять, а после мистер Пэрэбл сам их и выпроводил, даже по дорожке чуть-чуть с ними прошелся. А когда пришел, мы услышали, как он принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

Кухарка же к тому времени написала письмо, надписала конверт и положила его на стол; там оно и осталось лежать.

«Джозефу Анионсу, эсквайру, — читаю я на конверте. — Аукционисту и агенту по продаже недвижимости, Бродвей, Хаммерсмит». «Он, что ли, и есть тот молодой человек?» — спрашиваю.

«Да, тот самый молодой человек», — отвечает кухарка, сворачивая письмо и пряча его в конверт.

«Он кто тебе, жених?» — спрашиваю.

«Нет, — отвечает. — Но может им стать, если сделает то, что я ему велю».

«А как же мистер Пэрэбл?» — спрашиваю.

«Что ж, он после посмеется над этой шуткой, — говорит она, накидывая на плечи плащ, — вспоминая, как чуть не женился на собственной кухарке!»

«Я — мигом!» — говорит она.

И с письмом в руке исчезает из дома.

Насколько нам известно, миссис Медоуз выразила негодование, узнав о публикации этого интервью, поскольку считала, что доверительно беседует с соседкой. Наш представитель, однако, утверждает, что она уведомила миссис Медоуз о том, что является лицом официальным. Как бы то ни было, но наш долг перед публикой не может не послужить оправданием от каких бы то ни было обвинений.

Мистер Джозеф Анионис, Бродвей, Хаммерсмит, аукционист и агент по продаже недвижимости, заявил нашему представителю, что весьма удивлен таким поворотом событий. Содержание письма, полученного мистером Анионсом от мисс Комфорт Прайс, было предельно четким и конкретным. Оно сводилось к тому, что если мистер Анионс нанесет визит некоему мистеру Куинси, Харкорт Билдингс, Темпл, и признает, что это он затеял драку в выставочном центре Эрлс-Корт вечером двадцать седьмого, тогда помолвка между ним и мисс Прайс, до сих пор отвергаемая вышеназванной леди, будет считаться свершившимся фактом.

Мистер Анионс, который считает себя человеком исключительно деловым, решил предпринять некие предварительные шаги, прежде чем исполнить просьбу мисс Прайс.

После продиктованного здравым смыслом наведения справок — сперва в полицейском участке на Вайн-стрит, затем в Туикенхэме — мистер Анионс во второй половине дня появился в апартаментах у мистера Куинси, имея, по его собственному выражению, на руках все карты. Мистер Куинси, сочтя невозможным удовлетворить предложение мистера Анионса, организовал встречу последнего с мисс Балстроуд. Мисс Балстроуд в свою очередь, при условии, что мистер Анионс добавит к их договоренности последующее условие (то есть непременно женится на мисс Прайс в течение ближайшего месяца), предлагает сойтись на сумме в двести фунтов. Мистер Анионс заявил, что, исходя из их общих интересов — имея в виду себя вместе с мисс Прайс, — сумму следует поднять до трех сотен, и привел при этом доводы, которые, при сложившихся обстоятельствах представлялись ему вполне естественными, — как, например, урон, наносимый репутации молодой леди всеми происшедшими событиями, кульминацией которых явилось то, что леди, по ее собственному свидетельству, пришлось провести ночь под открытым небом. Что запрошенная им сумма оказалась вполне разумной, подтвердило мистеру Анионсу то обстоятельство, что в конце концов мисс Балстроуд согласилась на эти условия. То, что мистер Куинси, добившись всего, что ему было нужно от мистера Анионса, «счел своим долгом» поведать все подробности этой сделки мисс Прайс через посредство некого мистера Эндрюса, «чтоб ей стало ясно, за кого она собралась выходить замуж», мистер Анионс считает грубым нарушением этики во взаимоотношениях между джентльменами. Что же касается последующего поведения мисс Прайс, то мистер Анионс только может сказать, что она оказалась совсем не той, за кого он ее принимал.

Мистер Аарон Эндрюс, которого посетил наш представитель, сначала выразил желание устраниться от этого дела. Однако после того, как наш представитель разъяснил ему, что единственное наше желание — противостоять лживым слухам, которые могли бы нанести урон репутации мистера Пэрэбла, мистер Эндрюс усмотрел необходимость изложить нашему представителю истинные факты.

Она вернулась во вторник днем, пояснил мистер Эндрюс, и между нами состоялся разговор.

«Все в порядке, мистер Эндрюс, — сообщила она мне. — Они виделись с моим молодым человеком, после чего мисс Балстроуд частным порядком общалась с мировым судьей. Дело будет прекращено с уплатой штрафа в сорок шиллингов, а мистер Куинси устроит так, что ничего не просочится в газеты».

«Что ж, — сказал я, — все хорошо, что хорошо кончается. Только лучше было бы, милая, если бы вы пораньше назвали своего молодого человека».