Диана Уитни - Старомодные люди

— В эти выходные мне надо приналечь на занятия. Но ты не волнуйся, сегодня я все равно успею у тебя пропылесосить и вымыть полы.

— Я и не волнуюсь, детка. — Хмурое выражение его лица явно не соответствовало бодрому тону. — Полы — это отлично, но ты же знаешь, уборка — только предлог, чтобы с тобой повидаться.

— Мы с тобой каждый день видимся на работе, — с улыбкой напомнила Шеннон.

— На работе — это одно, а дома — совсем другое.

— Я знаю, папа. И поверь, сама всегда жду не дождусь выходных. Но сегодня мне действительно надо позаниматься.

— Я все понимаю. Одно неясно — почему бы тебе не перебраться обратно сюда? Сразу бы хлопот стало меньше.

— Мы с тобой сто раз об этом говорили. Я уже взрослая, и мне нужен собственный дом. И потом, как я буду жить с человеком, который вечно оставляет в раковине волоски после бритья?

Фрэнк Догерти пропустил насмешку мимо ушей.

— Я думал, ты, как обычно, позанимаешься в пятницу, а субботу мы проведем вместе, — пробурчал он, засовывая в холодильник пакет молока.

Шеннон, складывая махровое полотенце, почувствовала, как мгновенно напряглись ее пальцы. Вчера ей было вовсе не до занятий. Но вряд ли стоит объяснять это отцу. На секунду полотенце захватило все ее внимание.

Фрэнк Догерти помялся, словно в нерешительности.

— Кстати, я вчера тебе звонил, — начал он. — Тебя не было дома. А я взял напрокат отличную кассету. Думал, когда ты закончишь с занятиями, мы с тобой вместе посмотрим кинишко, полакомимся воздушной кукурузой. — Он помолчал. — Видно, вчера у тебя были дела. — Он опять помолчал, на этот раз дольше. — Дома-то тебя не оказалось.

О Господи! Теперь не успокоится, пока все не выведает.

— Да, вчера вечером меня не было. Появились кое-какие дела и…

— Да-да, конечно. Только ведь ты такая домоседка. — Фрэнк беспокойно заерзал на месте. — Наверняка Линдзи потащила тебя по магазинам!

— Нет.

— Понятно. Разумеется, это не мое дело. Ты уже совсем взрослая.

— Именно.

— Мне и так нечего Бога винить. Не всякий отец может похвастаться тем, что дочь пошла по его стопам и скоро возглавит его дело.

Эти слова Фрэнка настигли Шеннон уже в холле. Она открыла шкаф и принялась раскладывать белье. Смешно, ну почему бы ей не сказать отцу, что вчера она обедала с мужчиной, весьма привлекательным к тому же мужчиной? Так ведь последует шквал расспросов и предостережений. Нет уж, пусть лучше остается в неведении.

До нее вновь донесся голос отца:

— Кстати, вчера я видел в твоем офисе цветы. Шикарные такие розы. Там на столе и карточка лежала. Ради Бога, не подумай, что я сую нос в твою личную жизнь. Просто я искал бланки вызовов.

Шеннон засунула в шкаф последнюю стопку чистых простыней.

— А я ничего такого и не думаю, папа.

Она вернулась в кухню и налила две чашки кофе.

— Я тебе должна кое-что рассказать. Только обещай, что не будешь рычать, словно собака на сене. Вчера вечером я обедала с Митчем Уилером — знаешь, с тем самым… — У Фрэнка глаза на лоб полезли. Шеннон подняла руку, предупреждая его вопрос. — Ну да, с автором знаменитых комиксов.

Она отпила кофе и, собравшись с духом, рассказала отцу о своем недавнем приключении. Наконец она закончила. Фрэнк молчал, уставившись на дно своей чашки, словно собирался гадать на кофейной гуще.

— И что, он тебе понравился, этот парень? — в конце концов проскрежетал отец.

— Честно говоря, да.

— Плохо, что у него куча детей. Тебе это совершенно ни к чему.

— Это же племянники, а не его собственные дети.

— Не вижу разницы. — Фрэнк поджал губы. — Неужели жизнь тебя ничему не научила? Неужели ты забыла, чего можно ждать от чужих детей?

У Шеннон защемило в груди. Шесть лет минуло с тех пор, как она рассталась с Робертом Гарольдом Уиллисом, но рана по-прежнему саднила, и тень скандала, сопровождавшего их развод, по-прежнему омрачала Шеннон жизнь.

Уиллис, вдовец, был старше Шеннон на двадцать лет. Удачливый финансист, он обладал непревзойденным умением вкладывать деньги в прибыльную недвижимость. И хотя его авантюры подчас носили довольно подозрительный характер, а средства, которыми он располагал, сведущие люди назвали бы «сомнительными», Шеннон, юную и наивную, это не настораживало. Уиллис был так настойчив в своих ухаживаниях, с такой щедростью изливал на Шеннон внимание, в котором она тогда отчаянно нуждалась!.. Шеннон всегда любила детей, и то обстоятельство, что Уиллис был отцом очаровательной девятилетней девочки, лишь прибавляло ему привлекательности в глазах Шеннон.

Казалось, самые счастливые ее сны становятся явью. Словно по мановению волшебной палочки, у Шеннон появилась настоящая семья, о которой она мечтала с детства. Шеннон была готова всю свою жизнь посвятить Роберту и Труди, своей приемной дочери. И конечно, Шеннон надеялась, что в скором времени у них появятся еще дети.

Но счастливый сон вскоре обернулся кошмаром. Прежде всего выяснилось, что Роберт не хочет больше детей.

К тому же оказалось, что дочь его вовсе не желает считать Шеннон матерью. За девять лет своей жизни Труди, до невозможности избалованный ребенок, привыкла к тому, что любовь отца принадлежит ей безраздельно. Появление в их доме Шеннон девочка встретила потоком слез и каскадом грубых выходок. Семейная идиллия стремительно рушилась. Холодное, непроницаемое лицо Роберта вновь встало перед глазами Шеннон. Как невозмутимо он объявил ей, что, по правде говоря, женился лишь потому, что считал: девочка нуждается в женской руке. А раз Шеннон не сумела найти подход к Труди, их совместная жизнь не имеет больше смысла.

Вначале Шеннон во всем винила себя… Неопытная, не умеет обращаться с детьми. Потом она поняла, что дело было не в ней, но с тех пор в глубине души у Шеннон затаилось сомнение — способна ли она стать хорошей матерью.

— Шеннон, ты что, уснула?

— А? Ты о чем?

— Мало того что у этого парня, Уилера, трое детей. Он к тому же знаменитость почище твоего Уиллиса. Прямо купается в лучах славы. — Фрэнк презрительно фыркнул. — Дурной славы, можно смело сказать, если хоть малая толика того, что о нем писали, — правда.

— Все эти газетные выдумки выеденного яйца не стоят. Удивляюсь, как ты этого не понимаешь?

— А я удивляюсь, как ты не понимаешь, что газетная шумиха, даже если ее раздули из-за ерунды, может поломать жизнь. Неужели ты все забыла, Шеннон?

Забыла? Если бы только она могла забыть! Забыть кричащие газетные заголовки, прозрачные намеки на то, что ее бывший муж нечист на руку. Забыть, как ее имя трепали на всех углах…

До суда над Уиллисом дело не дошло. Следствие было прекращено за недостаточностью улик. Но это не остановило поток самых невероятных газетных измышлений.