Георгий Марчик - Наследник фаворитки

«А зачем она мне нужна? — подумал Алик. — Мне нужны деньги. Но где их взять? Надо срочно что-то придумать».

Он вспомнил проделки Вавули и сообщил надежным лицам в театре: есть возможность достать дачные участки. Нужна мзда лицу, которое хочет остаться инкогнито. Алик намекнул, что речь идет о каком-то землемере.

— А финские домики будут? — приставала к нему не в меру смелая, можно даже сказать развязная, актриса с серым лицом заядлой курильщицы. Она же и затеяла дележ, учредив с этой целью общественный инициативный комитет. Дело получило огласку… Алик едва не влип в неприятную историю.

Прошло уже два года с тех пор, как Алик в последний раз виделся с Юрашей. И вот новая неожиданная встреча. Они столкнулись нос к носу не в читальном зале библиотеки, не на публичной лекции, не на концерте симфонической музыки, а в пивном павильоне.

— Буонджорно, маэстро! — воскликнул Алик — незлопамятная душа, дружески обнимая Юрашу за плечи и увлекая к столику с круглой мраморной крышкой. — Как ты поживаешь, мой хороший? Все так же измеряешь длину чужих ног и ширину грудных клеток?

— Да ну их! — кисло пробормотал Юраша, отводя взгляд. Куда делся его былой апломб?

— «А сам-то все смеется — да ну их, говорит!» — пропел Алик, блестя глазами. Он почему-то был очень рад этой встрече. Вернее, даже не самой встрече, а падению Юраши.

— Значит, ушел из ателье? — напрямик с ухмылкой единомышленника спросил Алик. — Я пробегал как-то мимо, дай, думаю, загляну, навещу старого друга. «А его нет, — говорят. — Он у нас уже не работает». Вот так номер! «А где же он обитает?» — спрашиваю. «Не знаем…»

— Я по собственному желанию, — сказал Юраша.

— Еще бы! Не по собственному желанию отправляют только за решетку. В чем же все-таки дело, маэстро?

— Да так как-то по-дурацки получилось, — понукаемый Аликом, неохотно начал объяснять Юраша. Алик смотрел на него влюбленными глазами. — Начал я, понял — нет, налево работать. На крое экономить. Хотел на машину отложить. Ну а тут народный контроль. Сам знаешь, лезут всегда не в свое дело со всякими проверками…

— Знаю, знаю, — радостно подхватил Алик. — Ах ты, шалунишка этакий. Попался, значит, голубчик. Схватили тебя за белую руку. Ну а ты на коленки и сразу заявленьице на стол: «Прошу… и так далее». Так было?

— Так… — кивнул Юраша. Он смотрел на Алика и не узнавал его. Перед ним сидел совсем другой человек, возмужавший, уверенный в себе, с дерзким взглядом голубовато-зеленых глаз.

— Ну, что будем делать дальше, мсье Шариков? — ласково спросил Алик. Он наслаждался. Он цвел и благоухал.

— Знаешь, я не жалею, — сказал Юраша и вздохнул. — Здоровье важнее. Я пожить хочу в свое удовольствие.

— А то! — широко махнул рукой Алик. — Конечно, дороже, милый. Хороший ты мой. Кто нам вернет здоровье, потерянное на полях жизненных сражений? Никто. Ни самый добрый лекарь, ни самый гуманный собес.

— Вот то-то и оно, — сказал Юраша и потянулся длинными губами к краю своей кружки.

— А как ты думаешь, — с подначкой спросил Алик, — сколько можно прожить, если не работать?

— Точно не знаю, — серьезно ответил Юраша, — но, наверное, не меньше черепахи.

— Подходяще, — улыбнулся Алик. — Не меньше черепахи. Или эвкалипта. Главное, не волноваться из-за пустяков. Обтекать препятствия, как вода камни. Верно?

— Обтекать — это хорошо, — с кислой улыбкой согласился Юраша, закидывая ногу за ногу и доставая сигарету «Шипка» из пачки. — Я уже целый год их обтекаю.

— А я два года, — засмеялся Алик.

— Я бы хотел найти такую работу, — задумчиво сказал Юраша, — чтобы ни за что не отвечать.

— Дворником пойдешь? — Алик приставил указательный палец к груди Юраши. — Или сторожем? На две ставки?

— Зачем дворником? — обиженно спросил Юраша, отстраняя от себя чужой палец. Он был чувствителен и не выносил ничего такого. — Дураков и без нас много. Понял — нет?

— Браво! — радостно закричал Алик. — Молто браво, дружок. Да это же настоящая философская концепция! — Немного выпуклые, голубовато-зеленоватые глаза Архипасова весело крутанулись в глазницах.

Выказывая расположение к старому знакомому, Юраша впервые широко улыбнулся, показал свои великолепные, один к одному, ослепительной белизны зубы. Модницы не раз говорили Юраше, что ему идет улыбка. С улыбкой он и впрямь становился чуть-чуть похожим на красавца с рекламных картинок зубной пасты. Юраша знал это и, когда хотел понравиться, щедро показывал зубы.

Он сидел в расслабленной позе, откинув руку за спинку стула. На нем была спортивного типа куртка из темно-синего вельвета с карденовым воротником, на шее повязан пестрый шелковый шарф. Юноша не только довольно экстравагантно одевался, но и обожал потолковать о новейших достижениях моды, о клапанах, вытачках, застежках, фижмах, рюшах, швах, кантах, планках, вырезах и прочих аксессуарах портняжного дела.

— Тогда женись! — забавляясь, советовал Алик. — Женись, к примеру, на двухкомнатной квартире. Разошелся — однокомнатная в кармане. Понял? Все легально. Квартиру загнал — снова женился.

— Я уже три раза женился, — пожимая плечами, честно признался Юраша. — Веришь ли, надоело… Все надоело. Иметь жену? Это в наш коммуникабельный век? Нет, шалишь, жена — как гиря на ногах человека. Все пристает, чего-то требует, чего-то хочет… Понял — нет? Я мечтаю о чистой любви. А мне попадаются какие-то крикливые, расчетливые особы. У всех одно на уме…

— Что именно, позволь полюбопытствовать? — хмыкнул Алик.

— Не чувства, конечно. Как узнают, что я шью, — все пропало. Им уже не я нужен, понял — нет? Тряпки. Обидно бывает до слез.

— Еще бы! — поддержал Алик, с нарастающим интересом всматриваясь в старого знакомого. В отличие от Юраши, Алик Архипасов сейчас имел твердокаменную натуру без малейших признаков каких бы то ни было размягчающих рефлексов и комплексов. Его, конечно, растрогали не наивные откровения Юраши и не его любовные неудачи. Видал он таких красавцев. Нет, каким-то особым чутьем Алик почуял в нем своего возможного партнера. Ему уже изрядно надоело промышлять в одиночку. Не приглашать же в компанию одного из бывших одноклассников!

— С другой стороны, — продолжал делиться самым заветным Юраша, — я мечтаю купить машину. Выходит, опять иди работай. Какой-то заколдованный круг. Куда ни кинь — всюду клин. — Он налил в свою кружку пива, сдул на пол пену и, как водку, единым махом осушил ее.

— Загнать бы какому-нибудь новому Мефистофелю за кругленькую сумму свою душу, — мечтательно сказал Алик. — А что? Я согласен. Только боюсь, на наши продырявленные души не польстится уже ни один черт.

— Молодость проходит, а еще ничего не сделано, ничего не достигнуто, — покачал головой Юраша.