Владислав Егоров - Путь к вершине

Научно популярный роман

в которой автора навещает его давняя знакомая и открывает ему глаза

— Боже! Какой ты краснощекий! — воскликнула Лора.

Я самодовольно ухмыльнулся. Лора, а с недавних пор, как стала бабушкой, уже Лариса Алексеевна, была моей однокурсницей. Последний раз мы виделись лет пять назад, и поэтому, не скрою, ее восклицание порадовало меня: значит, выгляжу я еще молодцом.

— Нет, какая сила воли! — Она всплеснула руками, — Он даже улыбается!

— А почему, собственно, мне не улыбаться? — удивился я.

— Ты что, притворяешься? Или тебя держат в неведении? — вопросом на вопрос ответила Лора.

— Послушай, в чем все-таки дело, черт побери?! — Я, кажется, начал терять терпение.

— Да, все сходится, — грустно констатировала Лора. — И этот румянец, и эта необъяснимая вспыльчивость. Разве врачи не предупреждали тебя?

— Какие врачи? Я не помню, когда был в поликлинике.

— Ты знаешь, я тоже давно уже не доверяю официальной медицине, — Лора явно обрадовалась моему признанию. — Что могут наши врачи, если все они исповедуют псевдогуманизм? — И она очень артистически передразнила всех наших врачей: — «Головка, говорите, болит? Из носика течет? Горлышко пощипывает? Не волнуйтесь, больной, абсолютно ничего страшного. Сейчас я вам выпишу рецептик. Попьете таблеточек, микстурочки сладенькой по чайной ложечке, горчичнички поставите, и все как рукой снимет». А больному, наоборот, хуже становится. Почему? — Лора вопросительно посмотрела на меня.

— А действительно, почему это ему хуже стало? — поинтересовался я.

— А потому, — торжественно объяснила она, — что его организм де-мо-би-ли-зо-ван (именно так, по слогам, было произнесено это слово) успокоительными сентенциями представителя официальной медицины. Белые шарики — полагаю, тебе известно, что именно они призваны бороться с этими гадкими вирусами и микробами — наивно верят, что «ничего страшного нет», и продолжают вести безмятежную жизнь. И их можно понять. Зачем суетиться, если тебя об этом никто не просит?! Кстати, ты, как человек интеллигентный, наверное, слышал про методику врачевания, которую применяет народный целитель Степушка Хрумкин?

— Нет, — пробормотал я, конфузясь оттого, что, кажется, не отвечаю требованиям, предъявляемым ныне интеллигентам.

— Так вот, — наставительно сказала Лора, — народный целитель добивается потрясающего эффекта, потому что решительно отвергает ложно понимаемое милосердие. На что бы ни жаловался пациент, Степушка ставит всего один-единственный диагноз: «Допрыгался, милок! Не сегодня завтра хватит тебя кондрашка!» Представляешь, каково такое услышать?

Я представил и содрогнулся.

— Во-о, и тебя проняло! — просияла Лора, — А догадываешься, что с больным делается? Правильно, с ним случается шок. Или, другими словами, он в этот момент испытывает колоссальные эмоциональные перегрузки, так называемый стресс. Но что такое стресс для человека? — Лора порылась в своей сумочке, вытащила из нее какой-то листочек и, заметив, что я удивленно слежу за ее действиями, пояснила: — Это выписка из последней брошюры Степушки Хрумкина «Тело аки сосуд хворобы». Послушай, как образно и в то же время точно он пишет: «Встряс организму завсегда пользителен. Он навроде милицейского свистка заставляет встрепенуться: чегой-то неладное случилось!» — Здесь цитата закончилась, Лора победоносно взглянула на меня — каково, мол, а? — и дальше продолжила уже своими словами: — В общем, все жизненные ресурсы в момент стресса мобилизуются, и эти самые шарики, о которых я тебе говорила, услышав сигнал тревоги, проникаются сознанием опасности и, понимая, что лучшая защита — это нападение, стремительно атакуют противных вирусов и микробов. Те не ожидали такого натиска и терпят сокрушительное поражение. Болезнь побеждена.

— Ура! — невольно воскликнул я.

Погоди радоваться, — вздохнула Лора. — В твоем случае, боюсь, все будет не так просто.

— Ну, не тяни! — взмолился я, — Что все-таки у меня?

— Мужайся! — Лора крепко сжала мою руку, — Кто-то должен был открыть тебе глаза. Пусть это сделаю я. Так вот, все признаки говорят о том, что у тебя… — Она выдержала паузу, во время которой я явственно услышал, как в бешеном темпе, сделавшем бы честь любому виртуозу ударнику, отбивает барабанную дробь мое сердце, и горестным шепотом закончила: — У тебя… авитаминоз.

ставшая самостоятельной лишь потому, что диалог, начатый в первой, непомерно затянулся

…— И только-то! — присвистнул я, испытывая не то чтобы облегчение, а, скорее, разочарование. (Наверное, таким же обманутым чувствует себя руководящий жулик районного масштаба, полагавший, что своим воровством он весь мир изумит, а его, поймавши за руку, лишь пожурили и даже выговор объявили без занесения.) — Нашла чем напугать! Авитаминоз — ведь это что-то детское…

Видно, я легкомысленным восклицанием обидел Лору, потому что она насупила брови, если такое выражение подходит к тем тонюсеньким черным ниточкам, что ровными дужками окаймляли сверху ее глаза, и сокрушенно покачала головой:

— Да-с, медицинские познания у широких кругов населения, и ты тому наглядный пример, находятся на уровне каменного века. Дорогой мой, авитаминоз, да будет тебе известно, первопричина доброй дюжины заболеваний, из которых инфаркт выглядит самым милым. Устраивает тебя перспектива получить его?

— Ни в коей мере! — искренне признался я.

Скажу откровенно, уверенный тон Лоры, которым она говорила об этом самом авитаминозе, не только поколебал мое иронически легкомысленное отношение к ее словам, но и зародил во мне смутную тревогу. Я, каюсь, действительно полный профан в медицине. А ведь она не стоит на месте. Каких-нибудь сто лет назад всех болезней-то было по пальцам перечесть, а сейчас их уже сотни, если не тысячи! Да и старые недуги как изменились! И, увы, не в лучшую сторону. Простой добрый насморк стал теперь «острым респираторным заболеванием», а раз «острым», тут уж, значит, шутки с ним плохи. Тихую патриархальную простуду, которую одно удовольствие было изгонять при помощи баньки, стаканчика перцовой настойки и чая с малиновым вареньем, после изобретения антибиотиков удалось трансформировать в загадочный гонконгский грипп, который не признает ни перцовки, ни варенья. Вот и авитаминоз, кто его знает, во что он нынче превратился!