Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Успокойся, – тихо сказала медсестра. И обернулась ко мне. – Можешь называть меня Любой, я Любовь Федоровна вот только для нее... – она показала пальцем на маленькую террористку.

- Баба Люба, – мерзко хихикнула юная террористка... У меня в глазах все расплывалось...

В тепле и уюте все мобилизованные силы души, помогавшие сражаться и держаться раненной в бою, куда-то ухнули, ласковый голос подточил пружину, сжимавшую руки, готовые убить в одно мгновение... В одно мгновение на меня обрушилась раскалывающая реальная боль и слабость. Мне хотелось плакать и умереть здесь... Я растянулась на полу.

- О Господи, растяпа, не дошла... – сказала строго Люба из ванны. Кто-то маленький кинулся ко мне. Провел рукой по голове, а потом, кажется, поднес руку к лицу... Мне было так тепло... Я умирала и захрипела кровавой пеной...

- Она ранена, – вдруг отчаянно закричал детский голос. – Куда ты смотрела? Еще врачиха называется!!!! У нее огнестрельная рана!!!

- Да ты что... – улыбнулась женщина. Ну ударилась! ...

Она смешливо наклонилась.

- О ГОСПОДИ! – она застыла надо мной. – Живо мой домашний набор хирургических инструментов и спирт! – рявкнула она, и ее голос стал стальным. – А я то, дура, еще подшучивала над ней, что она двух здоровых мужиков голыми руками вырубила, а такая слабенькая! – горестно вскрикнула она. – Она ж почти умирала! Как с такой раной можно было ходить? И кто еще б мог с такой адской болью ходить и драться? Спирт, перекись и вату!!! – рявкнула она, когда я уже лежала на столе в гостиной. Малая, как мне кажется, работала ассистентом.

Но меня что-то мучило и не давало уйти.

- Документы... – прошептала я, отбрасывая руку. – Если я умру... передайте их Юле или белобрысому, он не подведет... – я обессилено упала. Все закружилось. Но я упорно карабкалась. – Запомните цифры 35-80 на кресте, недостающие 244-986-462 без пробелов, вторая часть на листочке из блокнота, – отчаянно хрипела я, третья часть в компьютере... Запомните...

- Лежи! – рявкнул строгий голос, копавшийся в моей голове. – Немедленно дай мне наркотик...

- Запомните цифры... – хрипела кровью я, приподнимаясь и сбрасывая руку, и все повторяя... Она попыталась меня уколоть, но я дралась, мгновенными ударами отбивая шприц. Она чуть не плакала, ибо не могла подойти никак ко мне.

- Я записала... – вдруг сказала Принцесса, – на диктофон.

Я обессилено упала, теряя сознание. Мне тут же вкатили полный шприц.

- Это коды! – прохрипела я. – Запомните, это коды!

Надо мной склонилось какое-то лицо. Почему-то оно мне было знакомо. Какое-то предсмертное озарение вдруг пронзило меня.

- Я вернулась домой, – с улыбкой тихо прохрипела из последних сил, приподнявшись, я в это самое доброе лицо.

- О чем она говорит?

Кто-то яростно копался в моей одежде, пока другой зашивал мне голову. Все стало вдруг далеко-далеко...

- Вот! – услышала я удовлетворенный голос Принцессы. – У нее в кармане на груди в странном скафандре был блокнот и листочек в пакете, вместе с микрокомпьютером... Если вспомнить, что из-за каких-то якобы полученных разведкой новых документов на Генштаб был совершен сегодня самоубийственный налет бандитов и чеченцев, но сам генерал проговорился, что они и сами документов еще не получили... И что и Генштаб, и разведка, и контрразведка, и бандиты, и Алькаида, и ЦРУ, и Интерпол, и ФБР, и ФСБ, как раскопали ушлые корреспонденты, разыскивают какую-то сотрудницу, и вовсе не из-за денег...

И тут меня начали бить судороги... Я стала медленно умирать... Мир стал медленно отдаляться...

- Медикаменты!!! – заорала Люба, что-то лихорадочно коля мне. – Быстрей!!! Фиг с документами!!! Тащи мой домашний реанимационный аппарат, Господи, да что ж это на ней такое!!!

Я не понимала и хрипела.

- И на ней бронежилет! – сдавлено сказала Люба.

Меня сотрясали судороги, все тело корчилось. Мне что-то кололи, что-то делали. Кто-то гладил ладошкой мое лицо. И, кажется, рассматривал.

- И это моя мама! – удовлетворенно сказала Принцесса.

Кто-то плакал. Я вернулась домой. Я умирала. Жизнь утекала, как вода. Я еще увидела Принцессу. И улыбалась.

Жизнь продолжалась и выходила на новый круг.

Я открыла глаза и дернулась. На меня смотрело знакомое лицо. Странная слабость укутывала меня. Именно это лицо мелькало надо мной, когда я кричала и металась в бреду ночами, именно оно, и еще одно маленькое, все время что-то давало и помогало мне, когда я была, как животное.

- Где я? – испуганно спросила я. А потом узнала лицо. – Вы?!

- Ты была ранена, – деловито сказала она. И я заметила, что, несмотря на свою сухость, она очень добрая и хорошая. – И скажи спасибо, что попала ко мне... Другая бы тебя не вытянула... Хотя тебя надо здорово выпороть, что затянула с раной настолько... – сухо сказала она. – Если б сразу обратилась в больницу, то не пришлось бы столько мучиться, а потом тебя месяц вытягивать...

Я промолчала. Я не помнила толком, что случилось. И как я к ней попала. Все, что было со мной после выстрела в голову в метрополитене, помнилось смутно.

- Ты помнишь, как ты сюда попала? – строго спросила она.

- Не-а... – я медленно покачала головой.

- Прекрати качать головой! – немедленно вскинулась она. – Тебе еще нельзя.

А потом вдруг улыбнулась.

- Если б не маленькая Принцесса, то я не знаю, что б и делала... – она усмехнулась. – Я все работу порывалась бросать, все сюда тянуло, чтоб приглядеть, что с тобой, прямо горе, измучилась как... Другие даже странно начали на меня поглядывать, да я говорю – девочка в доме! Привыкла к вам, прямо горе, за этот месяц, – сказала она, прижимая к груди вбежавшую в комнату запыхавшуюся девочку.

- Ожила? – с ходу крикнула она.

- А тебя то ведь с такой травмой нельзя было транспортировать – с ума сойти могла... – хмыкнула медсестра. – Меня, кстати, зовут Люба, Любовь Федоровна, то есть, давай знакомиться... Только осторожно... Головой не двигай, болтай языком... Принцесса утверждает, что ее маму зовут как угодно...

От неожиданности я хихикнула.

- Мне негде жить... – тихо сказала я.

- Поживешь у меня, – тихо сказала Люба. – Только не вой, как прошлый раз. И не канючь... Живи у меня, будешь моей помощницей, никто тебя на улицу не выкинет... Тем более, что мне нужен кто-то, кто б смотрел за Принцессой... – она ласково прижала девочку к груди. – Кстати, это благодаря тебе к ней прилепилось это мерзкое прозвище, ты в бреду все называла ее Принцессой, когда видела!

- Хорошо, я присмотрю за Принцессой, – тихо сказала я. – И мне действительно жить негде, – голос мой дрогнул. Но я выдержала и крепилась. – Но я только ничего не умею, разве что ковры чистить, полы мыть и пол натирать... Ну и посуду помыть... Больше ничего я не знаю, образование у меня специфическое, вряд ли оно поможет ребенку... – я вспомнила пищевой техникум, и поежилась.