Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Прости мама... – прошептала я. Я улыбалась. Я полностью сосредоточилась на цели. Максимум через тридцать секунд, которые нужны, чтобы меня обнаружить, они сделают из меня мясо, но не я уйду. И я нажала спуск...

Я стреляла очень быстро, ловя бензобак в перекрестье прицела, когда машина проходила мимо. А ведь они шли непрерывной полосой и на большой скорости там, вдали. Я стреляла непрерывно, разнося их к черту. Я жила, словно автомат, ибо действовала со всей доступной мне на сегодня скоростью, точностью и четкостью.

У меня было такое ощущение, что я плыла – за секунду сменялись до двух целей в перекрестье. Я плакала, но изворачивалась и стреляла, стреляла, стреляла.

Машины словно сбесились. Они рванули вперед, не понимая, что я у них в тылу. Солнце било им в глаза, они шли в дыму и грохоте взрывов, стреляли почти отовсюду. Да и прошло меньше минуты, а в этом случае, да и при том, что у тебя есть приказ прорваться, не так легко определить, где снайпер.

Машины с простроченным зажигательными бензобаком взрывались часто не сразу, а уже пройдя какое-то расстояние, ибо они шли на скорости. Потому никто не мог определить, где я.

Они сталкивались в хаосе, взрывались вместе...

От самолета неслись очереди. Они мне очень помогали, ибо в этом хаосе водители были сосредоточены на них. И думали, что это оттуда стреляют. Они уже пытались прорваться любой ценой, ничего не жалея. Сквозь точку поворота шли пятерки машин. Мне надо было уничтожить их всех, и за секунды. У меня в голове был ад. Я умирала от напряжения, поражая все цели. Время словно стало. Я успевала сделать в неслыханное количество раз больше, чем это мог представить человеческий ум. Очередная обойма отлетала в сторону, и снова я строчила, мгновенно меняя точку прицела. Эти короткие серии стали почти непрерывной очередью серий.

Разлетелось уже около сорока машин. Машины сталкивались, взрывались, переворачивались, а проход смещался все ближе и ближе ко мне. Ибо с той стороны была яма взрыва.

Сорок три секунды с начала стрельбы.

Грузовики со странными военными натужно ревели. Рвались бензобаки, боеприпасы... Никто же не мог предвидеть, что у нас окажется дурацкая смесь бронебойных с зажигательными патронами для ручных пулеметов. Обычными черта с два взорвешь. А так они носили свою бомбу с собой. И, обычно, взрыва бензобака хватало абсолютно и полностью на тех, кто ехал в машине.

Мне трудно было понять, какая сила заставляла меня переводить пулемет на новую цель и угадывать, что она все-таки уже взорвется, что машине уже хватит пуль.

Колонна двигалась с большой скоростью. Задачка для школьника – за сколько секунд она пройдет до конца мимо поворота, если пулеметчик знает, где у машин бензобак?

Минута и тридцать секунд.

Я плыла. Количество горящих, перевернутых, столкнувшихся машин не поддавалось описанию.

Руки у меня дрожали в такт раскаленному пулемету.

И тут передняя машина развернулась и пошла на меня. Я поняла, что пришло мое время.

Простите, прощайте, родные мои...

Я истерически захохотала.

Все машины пошли на меня.

Я прострочила кабину первой машины, потом прицелилась, всадила очередь в левое колесо, а потом, когда машина с мертвым водителем на скорости стала разворачиваться, всадила в подставленный бок очередь в бензобак.

Машину разнесло к черту. С ней столкнулись другие. Но остальные хладнокровно обошли ее.

Я истерически смеялась изо всех сил. Они все шли на меня. А в ящике – пять-шесть обойм.

Навскидку я прострочила стекло другой машины, когда она пошла влево. Мертвый водитель ткнулся в разбитое стекло. А машина пошла по кругу, пока не подставила бензобак.

Короткий прицел, очередь, и машина скрылась в вспышке пламени. Взрыв произошел в тот самый момент, когда на резко закрутившуюся машину налетела задняя.

А я, поскольку мне уже не надо было скрываться, начала бить по идущей под углом ко мне колонне вдали.

При такой расстановке трудно было попасть точно, ибо угол, под которым я видела бензобаки, был острый. Рука не дрогнула, часть машин стала рваться от одной очереди. Но я сейчас выискивала машины через одну – мне главное было заблокировать их, пока я не умерла.

Пули свистели повсюду, но против солнца они не могли меня точно увидеть и попасть на ходу. Я стреляла непрерывно – жить мне оставалось секунды. И я била, била, била с дьявольской точностью.

И тут случилось что-то странное – люди прекратили стрелять. И машины вдруг отодвинулись и замерли. Все остановилось.

- Боитесь, суки! – плюнула я.

Все молчало.

И тогда машины остановились и разъехались. Освободив место. И из-за машин появился ТАНК.

ТАНК!!!

Длинное дуло медленно и неторопливо появилось из-за машин.

Со мной случилась истерика – я и хохотала и рыдала одновременно.

А потом сосредоточилась.

Все молчало, они даже заглушили моторы – все ждали, пока танк расправится со снайпером. Может даже просто проутюжит его колесами.

Танк медленно приближался. Что я могла сделать!?

Только смеяться.

Дуло пушки медленно опускалось на меня. Эта черная бездна просто затягивала меня. В окуляр мощного прицела она была близко-близко. И я, сосредоточившись как никогда в жизни, стала стрелять точно в черное отверстие опускающегося дула. Непрерывной очередью.

Ни на что не надеясь и просто стреляя.

И когда пулемет дрожал в моих руках, мне показалось, что это уже было. Точно также когда-то уже дрожал автомат в моих руках, и я стреляла, стреляла, стреляла...

Но вот только вместо воспоминаний почему-то вспомнился старый кошмар, мучивший меня в детстве. И никакой правды. В этом кошмаре я, маленькая, сижу у бильярдного стола с Иваном, и смеюсь, смеюсь, смеюсь... Я не вижу, как вошли люди, но я вижу только, как его лицо разлетается и он падает, и я кричу, кричу над кровавой маской... И плачу... А потом мой бок ожигает адская боль. По нему растекается кровь... Добей звереныша... – слышу я голос. – Можешь руками... И ко мне со смехом приближается ужасный человек с автоматом... Безумия отчаяния захлестывает меня... И я, крошечная, скорей даже не знаю как, бью его кием в руках точно в яблочко на горле, будто это бильярдный шар. Схватившись за горло, он, ничего не понимая, с хрипом и удивлением в глазах падает к моим ногам... Никто так и ничего не понял, когда я просто прыжком, застонав, упала на автомат. И только когда автомат задергался в моих руках, с совершенно с беспощадным и непримиримым жестоким выражением на моем маленьком искаженном слезами лице, они опомнились, но было уже поздно... Слезы лились из моих глаз, и я, маленькая, истерически хохотала и по детски выла, умирала от боли в боку, но, сжав зубы, все стреляла, стреляла... Они вбегали, не понимали, умирали... Даже когда выли сирены, я все стреляла... А потом мир словно раскололся надвое, и все исчезло...