Ян Гелин - Прекрасный принц

Муниципалитет проявил редкое великодушие. Без обиняков они признали, что да, действительно, с прочисткой имело место упущение, и что да, действительно, прочистка не входила в его обязанности. Но это еще не резон, чтобы отказываться от положенного им по закону права представить свои возражения. И, прежде всего: в данном случае налицо, надо полагать, смешанная вина.

Когда из открытой заслонки стрельнуло пламенем, то естественное чувство осторожности предписывало Прекрасному Принцу отпрыгнуть, чем он пренебрег. Учитывая вышесказанное, едва ли разумно возмещение ущерба в полном размере, другое дело — в размере третьей части того, что при иных обстоятельствах могло бы считаться правомерным.

На это Прекрасный Принц возразил, — и дернула же нелегкая, потом он язык готов был откусить, — что отпрыгнуть ему было не так-то легко, по той простой причине, что у него в наличии лишь одна нога.

Разве это не меняет дела!

Они же знали, нанимая его, что он одноногий.

Ну, хорошо, но ведь он-то, в свою очередь, прекрасно сознавал, открывая заслонку, сколь ограничена его возможность отпрыгнуть, и, тем не менее, не принял никаких мер предосторожности.

Он спросил, уж не думают ли они, что он по своей доброй воле заимел такие увечья, такую внешность и такую будущность.

Муниципалитет запросил консультацию психиатров, выразивших мнение, согласно которому, как сформулировано было позже в медицинском заключении, приходится поставить вопрос о наличии у данного субъекта известной врожденной склонности к мазохизму, имея в виду быстро прогрессирующий внешний распад личности, происходящий, видимо, в известной мере посредством личных усилий.

Те газеты, у которых хватало еще терпения заниматься этой историей, — история была далеко не новая, и помнившим Прекрасного Принца еще со времен взрыва он с течением лет стал казаться просто симулянтом, — уцепились за сей интересный и редкий по форме случай извращения. Под заголовком «Наслаждается ли он, испытывая отвращение к самому себе?» помещено было подробнейшее описание полученных им увечий, а также не всегда ловких попыток врачей как-то их замаскировать.

По прошествии некоторого времени, когда дело было рассмотрено во всех подробностях, выяснилось, что никакой муниципалитет никакого Прекрасного Принца па работу не нанимал. Просто некий муниципальный советник из собственного усердия, а также прельстясь возможностью снискать дешевую популярность скоропалительным интервью, предоставил ему де-факто следить за топкой, официально же никто его ни на какую работу не нанимал. И потому данный случай нельзя рассматривать иначе как только с позиций чистой гуманности. Но поскольку операции были сделаны бесплатно, а Прекрасный Принц, между прочим, вел себя достаточно бесцеремонно и вызывающе, то даже и с этих позиций нет оснований делать какие-либо далеко идущие выводы. Поэтому Прекрасный Принц приглашен был на вкусный обед в погребок ратуши, где, несколько опьянев, получил из рук в руки свою увольнительную с объяснением, что это чистая формальность, поскольку на работу его никто никогда не нанимал, после чего он, заявив, что понимает, сколь великодушно поступил муниципалитет, не потребовавший обратно выданное ему пособие по болезни, вышел на тротуар ночного, но ярко освещенного города.

Случилось, по несчастью, так, что именно в тот вечер на площади перед ратушей происходило очередное ежемесячное волнение. Не подумайте, что страна эта была прибежищем, недовольных или же мятежных элементов, вовсе нет, просто здесь так мудро все упорядочили, что наличное недовольство собиралось время от времени воедино и направлялось по определенному руслу.

Точно так же, говорил король, как отдельные потоки следует собрать воедино, прежде чем использовать их для гидростанции, точно так же и человеческую энергию следует собирать воедино там, где она может быть с толком использована. При помощи ежемесячных волнений исчерпывалась, во-первых, агрессивность молодой части населения и утолялась, во-вторых, агрессивность полиции. Таким путем достигалась, по сути дела, всеобщая гармония. Однако демонстрировать эту гармонию публично не входило в правила игры, подобная наивность простительна разве что совершеннейшим простачкам.

Когда Прекрасный Принц вышел из погребка, дело было на полном ходу. Полицейские, обнажив шашки, гнали перед собой орду хулиганов, а те бегали вокруг дома и просто из злокозненности изображали, будто гонят полицию перед собой. Сражение (или скажем: игра в сражение) бушевало уже несколько часов подряд (Прекрасный Принц кушал тем временем свой вкусный обед и получал свою увольнительную), и шеф полиции решил, что пора, пожалуй, объявлять по радио отбой, вызывать водяную пушку и приказать очистить территорию площади.

Именно в этот момент Прекрасный Принц и шагнул из погребка в ночь. Он не понял, что именно произошло, только что-то вдруг сверкнуло, и в тот же миг он почувствовал странный ожог на голове слева и, опустив глаза, увидел валявшееся на земле отрубленное ухо.

Ему стало интересно, так как он никогда прежде не видел валявшегося на земле отрубленного уха, он, правда, слышал про одно такое ухо, принадлежавшее рабу первосвященника по имени Малх, но то ухо вроде снова оказалось на месте, так что полной ясности там не было. Поэтому он наклонился, чтобы разглядеть ухо поближе, но потерял равновесие и упал, почувствовав в тот же момент, как рот у него наполнился какой-то солоноватой жидкостью.

Поскольку он лежал на территории, которую приказано было очистить, и к тому же от него пахло спиртным, его забрали в полицейский участок, чтоб дать ему возможность проспаться. Там, однако, обнаружили, что у доставленного не хватает нескольких частей тела, и, испугавшись, не лишился ли он их на месте происшествия, отправили его в больницу, а на площадь ратуши — специальный наряд, с целью поискать там утерянные детали. Ничего похожего на руки или ноги там не нашли. Нашли лишь какой-то жалкий, полуостывший кусочек кожи, успевший уже, кстати, заинтересовать бродячую собаку. Осмотрев, его выбросили в море, нанеся тем самым немалый урон дальнейшему следствию.

Из больницы Прекрасный Принц был выписан с диагнозом: данные полицейского протокола преувеличены, поскольку совершенно очевидно, что единственно, чего пациент лишился сравнительно недавно, — это левого уха, оперативное же вмешательство в данном случае бесполезно, так как данная часть тела явно утеряна.

Не стоило, конечно, поднимать шум из-за такого пустяка, особенно в его-то, Прекрасного Принца, положении. Но так уж получилось, что после всех злоключений он стал страшно дорожить всякой частичкой своего тела, хотя бы и самой крохотной, самой несущественной, и потому весьма энергично настаивал теперь на возмещении ущерба.