Агата Коломбье Ошбер - Этот прекрасный принц – такой дурак!

Agathe Colombier Hochberg

Ce crétin de prince charmant

Copyright © 2003, Éditions Mango roman, départment de Mango Littérature

© Хотинская Нина, перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

– Лыжи?

Ни за что на свете.

Я не научилась кататься в детстве. В первый раз встала на лыжи в семнадцать лет. С ума сойти, до чего сознание опасности может отравить удовольствие.

Не думайте, что я не пыталась, мои друзья, сменяя друг друга, учили меня, я послушно втыкала палки в снег, сгибала ноги в коленях… но меня запросто обгоняли четырехлетние дети. Через неделю, набив столько синяков, что легко вошла бы в энциклопедию гематом, я могла наконец, хромая, вернуться домой.

Вот мои единственные воспоминания о горах – это, да еще экипировка. Никогда у меня не уходило столько времени на то, чтобы одеться и раздеться. Одеться, раздеться, подняться, спуститься: не мое это. И потом, там холодно, очень холодно.

Я не выношу холода, когда мерзну, чувствую себя маленькой-маленькой. Холод недружелюбен, кстати, продрогнуть легче одной, чем вдвоем.

Так, ладно, теперь надо ей ответить:

Нет, я не планирую кататься на лыжах и загорать на пляже тоже, отпуск я предпочитаю проводить в городах.

Я пишу Джастине, моей новой интернет-подруге, с которой познакомилась на свадьбе, где мы обе были свидетельницами.

За коктейлем она спросила:

– Как живется, когда ты замужем?

Я поколебалась немного, не хотела ее разочаровывать, но все же ответила:

– Очень трудно.

– Почему все так говорят?

– Потому что это правда… Скажем, это как жить парой, не будучи женатыми, с порочной привычкой думать, будто твой избранник принадлежит тебе с потрохами.

Джастина живет в Нью-Йорке, ей тридцать два года, у нее черные волосы и дивные зеленые глаза. Она такая умница и забавница, что даже так называемой современной женщине вроде меня впору недоумевать, почему она не замужем. Мы сразу приступили к сути дела. Девушки нашего возраста не теряют времени, независимо от темы разговора.

Я выдала ей мою любимую заповедь, совет советов, который оставила мне мать, перед тем как последовать за неким поэтом в Аргентину: «Важно не за кого ты выйдешь замуж, а с кем разведешься».

Джастина совершенно согласна: человеческое прежде всего, и прекрасных людей на свете не так много, а мужчин тем более.

Эта девушка мне нравится, но жизнь уже разводит нас: мы за разными столами, мой называется «Фруктовый сад», а ее – «Тайный сад».

– Вот тоска! За моим столом, надо полагать, полно зрелых пар, зато за твоим наверняка одни многообещающие холостяки.

– Поверь, я предпочла бы твой, – отвечает Джастина.

Как обычно, Венсану, моему мужу, не сидится на месте. Он мечется от стола к столу, а у меня нет ни малейшего желания бегать за ним. Джастина подсаживается ко мне: ей удалось привлечь только взгляды женатых мужчин, скучавших за соседними столами; и «Тайному саду» отчаянно не хватает прелести той самой тайны.

Мы попытаемся познакомиться ближе, но едва успеваем завязать подобие беседы, как разгоряченный оркестр велит нам выйти на танцпол.

Уже после закусок царит истерия под мелодию «Хабиби Ялла», восточные девушки могут показать себя, отплясывая, но мои русские гены не наделили меня врожденным талантом покачивать бедрами, и я предпочитаю оставить место профессионалкам.

Я продолжаю треп с Джастиной. Мы выходим подышать, и она рассказывает мне о своей жизни в Нью-Йорке и работе в ювелирном бизнесе, а я ей в ответ о моделях, которые рисую; так что мы на законном основании критикуем наряды и украшения приглашенных дам.

Вернувшись за стол, я нахожу Венсана, который злится, потому что везде меня искал. Обед закончен, бутылки опустели, а я пропустила торт.

Но какое это имеет значение, если у меня есть новая подруга, что куда ценнее.

– Умираю от голода, ничего не ела со вчерашнего дня, если не считать остатков со стола после совещания.

Леа ухватила одновременно меню и корзинку с хлебом. С ней все всегда очень быстро.

Маленькая, с короткими светло-каштановыми волосами и веснушками на щеках, она очаровательна, и, пока молчит, хочется дать ей ласковое прозвище типа Мордашка. Но стоит ей открыть рот, берегись колкостей: «Мордашку» сменяет «Маленький танк», оснащенный всеми атрибутами современной холостячки.

Леа работает консультантом в разных компаниях, я никогда толком не понимала, в чем состоит ее работа, могу сказать только, что речь идет об информатике. Она по этому поводу всегда надо мной посмеивается: «Ты как моя мать. Когда ее спрашивают, чем я занимаюсь, говорит, что я «компьютер».

Когда этот вопрос задают самой Леа, она неизменно отвечает, что «составляет программы, позволяющие предприятиям оптимизировать свои показатели», и подтверждает это определение, прищелкнув языком. Негромко, скромно, но с удовлетворением; едва заметно, но безапелляционно.

Леа работает дома. Целыми днями она постит анекдоты, но, учитывая ее королевский образ жизни, мне думается, она весьма компетентна в своей области. В информатике, не в анекдотах.

Я заметила, что она все реже общается с теми друзьями, у кого нет электронного адреса, под предлогом, что так поддерживать отношения труднее.

Впрочем, с теми, у кого почта есть, она тоже стала общаться редко, ибо они всю неделю посылают друг другу мейлы и больше им, в сущности, нечего сказать. Я – исключение из этого правила: я настолько прочно вошла в ее жизнь, что ей так и не удалось заменить наши долгие разговоры виртуалом.

Привязанная к своему компьютеру, она записывает в нем все важное и тотчас же забывает. Пожалуй, память ее начинает сдавать. Когда мы болтаем и я вспоминаю события из прежней жизни, для нее это откровение. С недавних пор она зовет меня своим «жестким диском». В прошлом году ее квартиру затопило, и в результате погиб айпад и пострадал компьютер, после чего она позвонила мне в слезах, сказав, что я ее единственная подруга, чей номер она помнит наизусть, и что жизнь ее кончена.

Потом мастер из телефонной «горячей линии» все починил, и жизнь пошла своим чередом.

Порой я ловила ее на том, что она пыталась ввести пароль в микроволновую печь, но в целом она ориентируется.

Я – полная ее противоположность, любой техники боюсь. У меня есть старенький «Макинтош», служащий мне пишущей машинкой, он тормозит, и я бы охотно его заменила, но мне страшно, что новый окажется чересчур современным – вдруг я перед ним заробею?