Агата Коломбье Ошбер - Этот прекрасный принц – такой дурак!

Театр расположен в тупичке, которого нет на плане, вернее, есть, но точно в месте сгиба страницы. Добрых три четверти часа спустя мы видим наконец скромную неоновую вывеску: «Театр светлого завтра», и, доставая билеты, я вдруг слышу радостный возглас.

– Ариана, ты? Вот так сюрприз!

Я оборачиваюсь и оказываюсь нос к носу с сестрой Сильвии, которую не видела несколько лет. А за ней – вся семья. Мы обнимаемся, радуемся счастливому случаю и, естественно, идем в зал вместе.

– Нечего сказать, выход инкогнито удался, – бормочет Жюльен.

Зал полон. Надо сказать, в нем всего два десятка мест, и, по-моему, сцена больше партера.

Уклониться невозможно, мы с Жюльеном оказываемся в первом ряду, как раз между родителями Сильвии и ее мужем, экспертом-бухгалтером, который сообщает нам, что не читал пьесы и не видел репетиций, потому что Сильвия хотела сделать ему сюрприз.

Спектакль начинается, и уже через пять минут актеры так громко вопят, что невозможно что-либо понять.

Жюльен нервно стаскивает пальто, это занимает его на несколько секунд, после чего он снова вынужден погрузиться в пьесу.

Через десять минут персонажи на грани истерики, а нас с Жюльеном разбирает смех.

Мы косимся друг на друга, и это роковая ошибка: больше сдерживаться невозможно. Жюльен ухитряется прыснуть бесшумно, но от его движения содрогается весь ряд. Чем сильнее нас трясет, тем нам смешнее, и вскоре уже отчетливо слышен скрип кресел.

В эту минуту заканчивается сцена ссоры, Сильвия остается на подмостках одна и тихонько плачет. Теперь слышны только наши всхлипы да визг пружин.

Мне приходится представлять сцены зверского кровопролития, чтобы успокоиться, но не очень получается. До самого конца только неимоверным усилием воли мне удается не расхохотаться.

Пьеса заканчивается через час примирением Сильвии с партнером, и они целуются в губы под ошеломленным взглядом ее эксперта-бухгалтера.

Измотанная своими кровавыми видениями и насыщенностью спектакля, я могу наконец посмотреть на Жюльена.

К концу спектакля он снял пиджак и рубашку и, хоть остался в одной футболке, обливается потом.

Семье Сильвии, похоже, зрелище тоже далось нелегко, но они, во всяком случае, имеют деликатность вести себя так, будто не слышали нашего хихиканья, и приглашают нас поужинать с ними. Нам удается вежливо отказаться, сославшись на крайнюю усталость, и мы идем ужинать тет-а-тет, радуясь, что можно наконец вволю посмеяться.

Надо же, как много потерял Венсан.

Но уже дома, укладываясь под одеяло, я невольно задумываюсь: а смеялась бы я так же с ним?

Не знаю, почему, но самые удачные вечера у меня выдаются, когда его со мной нет. Раньше почему-то так не было. Или было.

Не помню.

Дорогая Джастина, я в ужасе от рассказа об этой мерзкой Барбаре. Ты права, мы отправим ее домой в Мичиган, привяжем к стулу и запрем в компании девушек с безобразными ногами, которые, коль скоро она любит Италию, закидают ее спагетти болоньезе.

Уточняю, что этих девушек я хочу наказать не за безобразные ноги, а за эгоизм. Они смеют носить босоножки, а мы, бедные невинные овечки, должны на них смотреть.

Спорт? Нет, я терпеть этого не могу. Мой девиз: «Не мучиться и еще раз не мучиться».

Не в обиду тебе будь сказано, но надо быть мазохисткой, чтобы качать пресс и ягодицы!

И потом, я не люблю переодеваться, если только речь не идет о наряде. А главное – ненавижу потеть, особенно среди чужих людей.

Почему мужчины не меняют фамилию, когда женятся? Есть у меня искушение объяснить это прирожденным женоненавистничеством, но думаю, что раввин даст тебе более умный ответ.

Ухожу трудиться. Как я тебе уже говорила, мне не очень в кайф работать в бутике, но я хочу сохранить определенную независимость. Это раздражает Венсана, он считает, что я не должна попусту тратить время, когда он зарабатывает достаточно для двоих. На самом деле, я думаю, его больше смущает не это, а тот факт, что я, хоть и работаю в шикарном бутике, «всего лишь» продавщица. Вопрос социального статуса. В общем, на сегодняшний день дела обстоят так. Я не единожды имела опыт у стилистов и решила потрепыхаться, пока не смогу запустить свою коллекцию. Я надеюсь, что мои слова о Венсане не создадут у тебя о нем плохого представления, он очень меня поддерживает, и его помощь будет неоценима, когда встанет вопрос финансирования.

Целую.

Ариана

P.S. Моя фамилия означает «белая гора». Напрашивается вывод, что:

а) это естественно, что мой путь тернист;

б) возможно, мне стоит снова попробовать встать на лыжи;

в) мне следует без колебаний заказывать дополнительную порцию взбитых сливок.

«Алло? Это Амбра. Знаешь, в службе маркетинга есть один суперский парень, Гийом. Ну вот, он дал мне приглашения на концерт; пойдем со мной, Леа я тоже приглашу, скажете мне, как вы его находите».

На концерте мы с Леа приходим к единому мнению: Гийом вполне привлекателен, правда, одно ухо у него определенно больше другого, но это, кажется, ничуть не смущает Амбру. Поэтому и мы воздерживаемся от критики.

Я никак не могу проникнуться музыкой, хотя все буквально писают кипятком от группы, которую Гийом назвал «REM-хорваты». Амбра, пользуясь случаем, обзывает меня психоригидной, и я пасую перед ее энтузиазмом, тем более что обычно она слушает только оперы.

Мы идем ужинать с Гийомом и двумя его друзьями, после чего решаем закончить вечер в баре. Гийом садится в мою машину и оказывается рядом с Леа. В какой-то момент по ходу беседы он накрывает ладонью ее руку и держит некоторое время, потом убирает и продолжает разговор.

Разумеется, это не ускользнуло от внимания Амбры, которая так и кинулась на Леа, едва мы вышли из машины.

– Он накрыл ладонью твою руку, это мерзко, я сразу поняла, что он к тебе неровно дышит.

– Да ничего подобного, это чисто дружеский жест, не пори чушь.

– Как же, дружеский, вы едва знакомы. Сначала держатся за руки, а чем это кончается, всем известно.

– Брось, это ничего не значит.

Мы устраиваемся вокруг стола, и Леа садится подальше от Гийома. Музыка очень громкая, разговаривать можно только с соседями, так что Амбра завладевает им, приблизив вплотную свое щедрое декольте.

Я развожу их по домам и вижу, что Амбра увлеклась всерьез. Хоть Леа и Гийом практически не обменялись ни словом, Амбра не унимается, она уверена, что он запал на Леа. Пора бы уже чему-то между ними произойти, а то у нее развивается самая настоящая паранойя.

В следующую субботу она устраивает вечеринку (исключительно чтобы иметь повод пригласить Гийома), и мы с Леа надеемся, что он решится-таки уложить Амбру в постель.