Борис Привалов - Надпись на сердце

— Утром видел бразильца, — сообщил толстощекий мальчуган в школьной фуражке, — до пояса совсем наш, а выше пояса — сплошная Южная Америка!

Брюки у бразильских туристов действительно были обычные, но вместо пиджаков они носили клетчатые курточки и на головах — широкополые цветастые шляпы.

— А меня остановила французская гражданка, — похвастал карапуз в беретике, — и спрашивает: «Где тут продают щенят породы «лайка»?

— Ко мне американец подходил, — почему-то шепотом сказал третий, — тот самый, с красной лысиной, который еще с вами, дяденька, спорил насчет электричества. Вот только сейчас их автобус с экскурсии прибыл. Я к нему за значком, а он говорит: «Какой бритва имеет твой отец? Электрик?»

Ого! Вот это новость! Мистер Н., который живет в соседнем с нами номере, вернулся из поездки! Значит, сейчас станет известно, кто выиграл пари — мы или он!..

...Мистер Н. познакомился с нами в коридоре отеля: представился по-соседски, тут же сообщил, что является представителем крупной фирмы электроприборов и его специальность — продажа электробритв.

Он был гладколиц, как новорожденный, и по-младенчески лыс. Шесть-восемь бесцветных волосинок, аккуратно набриолиненных, казались струнами, натянутыми на красную от солнечных лучей кожу черепа.

— Господин Н., — сказал нам сопровождающий мистера переводчик, — рекомендует себя как человека мрачного, но добросовестного. Он объездил со своими электробритвами почти весь мир, видел почти все страны и почти никогда не кривил душой: откровенно говорил о том, что ему нравится, что не нравится просто, а что — категорически. От себя добавлю, — улыбнулся переводчик, — что мистер Н. заражен распространенной болезнью туристов — «вирус-скепсис». Он очень угнетен мыслью о том, что ему придется зарастать бородой. Он бреется только электробритвами, а его убедили, будто в России электричество имеется лишь в больших городах. Маршрут же поездки пролегает через деревни, села и поселки. Впрочем, мистер сам немного говорит по-русски. Я ему помогаю только в трудных случаях.

— Да, да, — кивнул мистер Н., — я очень плохо говорю, но понимаю ваш язык тоже неважно... Я веру свой друзья в Нью-Йорк. Я три раза десять лет... ж-ж-ж... электрик... — Он зажужжал, как шмель, и провел кулаком по щеке.

Мы поняли: тридцать лет он уничтожает растительность на лице с помощью электробритвы.

— Я не хочу растить русский борода, — продолжал мистер Н. испуганно. — Ноу... нет... ноу...

Мы рассмеялись и сказали, что среди его соотечественников бородатые встречаются чаще, чем у нас: доказательство этому — бритые лица колхозников и рабочих, которые он видит в гостинице на каждом шагу.

Но мистер Н. затараторил по-английски, взволнованно поглаживая прическу. Пальцы его быстро бегали по лысине, словно по какому-то экзотическому музыкальному инструменту, не нарушая расположения волосков-струн. Если бы в этот момент голова мистера Н. зазвучала, как гусли или как бандура, мы бы ничуть не удивились.

— Он хочет держать с вами пари, — объяснил переводчик. — Если он вернется сюда таким же гладковыбритым, каким вы его сейчас видите, то он приглашает вас на ужин. Если же правы его нью-йоркские друзья и электробритва за время пути ему не понадобится, то даете ужин вы.

Мы приняли пари.

Мистер Н. уехал вместе со своей группой.

О нашем споре на следующий же день узнали все постояльцы отеля и, конечно, мальчишки-коллекционеры.

Первое время это пари стало даже предметом довольно бойкого обсуждения туристов и командировочных, но так как состав живущих в гостинице менялся быстро, то вскоре уже никто, кроме ребятишек, о нем не вспоминал.

И вот я узнаю от «значкистов», что мистер Н. прибыл!

— Ребята, — стараясь казаться спокойным, спросил я, — а этот американец, который интересовался бритвами, сам-то был выбрит или нет?

— Нет, — сочувственно ответил карапуз в берете, — сильно зарос...

— Одни глаза из бороды выглядывают, — добавил толстощекий мальчуган.

Я понял, что пари проиграно и без особого энтузиазма направился в номер.

Мой друг фотокорреспондент, как обычно, возился со своей аппаратурой. Я не успел рта раскрыть — в дверь вежливо, но решительно постучали, и на пороге появился мистер Н.

Волосы его были по-прежнему аккуратно натянуты на череп. Но лицо! Куда делись его гладкорозовые младенческие щечки! Они выглядели так, словно мистер Н. наклеил на себя шкуры двух пожилых ежей.

— Здрафствуй-те! — прозвучало сквозь щетину. — Как поживайте? У меня к вам... два просьба...

Просьбы его сводились к следующему: во-первых, он просил нас одолжить ему на десять-пятнадцать минут одну из наших электробритв. А во-вторых, он просил нас пожаловать сегодня к его столику на ужин, который он давал в нашу честь.

Оказалось, что его безотказная хваленая патентованная бритва просто-напросто испортилась! Она гудела, как трактор, брызгалась искрами, будто бенгальский огонь, щипалась, словно бешеный рак (все это было нам показано жестами и в движениях), но категорически отказывалась работать по специальности.

— Электрик везде, — со вздохом произнес мистер Н. — В каждой ферма... Я не слушать больше моих друзей из Нью-Йорк...

За ужином тщательно выбритый советской электробритвой американец просил нас: если придется писать об этом случае, то не называть ни его фамилии, ни фирмы, в которой он работает.

— Конкуренты могут доставить и ему лично и фирме большие неприятности, — пояснил переводчик.

Мы подарили проигравшему советскую механическую бритву «Спутник» Она отличалась от электрической тем, что работала на пружинном заводе и ею можно было пользоваться везде: на рыбалке, в пустыне, на вершине Эльбруса и в других местах, лишенных источников электроэнергии.

— О, это мне очень пригодится, — затараторил мистер Н. — У моего безработного брата часто выключают электричество, нечем платить. Он тоже двадцать лет работал в нашей фирме. Можно, я эту бритву подарю ему от вашего имени? А когда я стану безработным и у меня выключат ток, то я ее заберу назад, — мрачно пошутил американец, и его пальцы нервно пробежали по волосам-струнам.

В этот вечер, провожая у подъезда нашего отеля уезжающих американцев, я нанес большой ущерб рядам коллекционеров значков.

— По-моему, — сказал я со всем авторитетом человека, выигравшего крупное пари, — значки собирать не так интересно, как автографы. Не нужно собирать все подписи подряд — это, конечно, бессмысленно. А вот брать автографы у тех, кто у нас в стране вылечился от довольно ехидной болезни, «вируса-скепсиса», следует. И у вас соберется интереснейшая коллекция!

Я объяснил ребятишкам вкратце, что такое «вирус-скепсис», и посоветовал начать собирание автографов с мистера Н.