Любовь Тильман - Сны над облаками

В 5 опять уже сижу,

Чтоб страница промелькнула,

Всё туда-сюда хожу.

Хохочу болотной выпью,

Сдуру севшей на сосну,

Если кофе литр не выпью,

Обязательно усну.

Но уснуть я не желаю,

Есть работы – просто класс,

И опять я их читаю,

Не пойму в который раз!

Их переносить приятно,

Бегаю туда – обратно,

Словно с песней налегке…

Слипаю, почти не видя,

А вчера проснулась сидя,

Прямо с мышкою в руке.

Зачем печалиться напрасно

О дне, который не настал,

Смотреть в магический кристалл,

Где всё размыто и неясно,

Крутить тарелку на столе,

Смотреть на кофе, на свечу,

Бросать на карты… и во мгле

Идти по тонкому лучу

Туда, где много лет назад

Жил светло-шоколадный взгляд.

Реальны были все детали.

Вокруг от страха трепетали.

А ты, взяв у родных гроши,

Беседовала от Души,

И Души близких искупив,

Тех, кто ушёл, и тех, кто жив,

За дверью, белой со стеклом,

Знакомилась с его отцом.

И это был не он и он.

И это был не сон и сон.

Он возвращался по ночам

Уже совсем с другим сюжетом.

Давно не думалось об этом.

И камень забытья к дверям.

Преодолев боль, и пережив благодать,

Собрав всё мужество, глядя как ускользает нить,

Мы порой можем роль по-своему отыграть,

Но действие никто не смог ещё изменить.

И эта пьеса идёт на один и тот же сюжет,

И не сходит со сцены многие тысячи лет.

«Мы все в ней актёры», все, даже рабочие сцены.

И только нет зрителей, видимо, очень высокие цены.

Очень жарко! Как же быть?

Ни к чему печалиться!

Можно в баню не ходить,

В автобусе попариться.

Похудеть без всех диет,

С лишним весом справиться:

Жир сам вытечет на нет,

От жары расплавится.

Станем цвета шоколад,

Уголь, может статься,

Но зато как ярко взгляд

Будет выделяться!

А когда, вслед за листвой,

Откружит палящий зной,

Вспомним мы про это,

И слегка взгрустнём с тобой,

Что промчалось лето.

Мгновением пронёсся ураган,

Деревья поломал, дома обрушил,

Стеной волны сломил беспечность суши…

Стенаньем ветра пел, стонал орган

Души – смешав восторг, и ужас, и смятение

Пред мощным безразличием стихий,

Несущих разрушеньем обновление…

И слабых строк наивные стихи.

Уйдут, отвянут, отпылят

По стенам плющ и бугенвиллея.

Опять пески…барханов ряд…

Жара… и кончится идиллия.

Обрывая за нитью нить,

Всю жизнь учимся мы ходить.

Ненавидя, любя… убиваем себя,

Обрывая за нитью нить.

И в лохмотья оборванных нитей

Словно в рубища мы одеты.

Кто узнает, что мы Одетты,

В эпицентре слепых несбытий?

Кто проникнет сквозь тьму наслоений,

Прилепившихся жизней чужих,

Оборвавшихся глупых мгновений?

Вот и ветер судьбы затих.

Только ил тянет Душу со дна.

Только давит вод глубина.

Только гулкая тишина.

Как в рулетку в Жизнь играем!

Ставки! Ставки! Господа!

Ох, не то мы выбираем!

Мечем фишки не туда!

Быстро крутится рулетка,

Лишь мелькание цветов.

Остановка. Номер. Клетка.

Стоп игра. Клиент готов.

Свято место не пустует,

Новый претендент стоит.

Если сам он вдруг спасует,

За него крупье решит.

Хвост свой вечно пожирает

Нарождающийся зверь.

Ставки! Ставки! Отыграет.

И консьерж захлопнет дверь.

Да, время мчится, спору нет,

Ни для кого, ведь, не секрет:

День в детстве долог оттого,

Что наполняем мы его

В сто тысяч «как?» и «почему?»,

И удивляемся всему.

В нём впечатлений разных тьма,

Не жизнь – сплошная кутерьма.

Но мы взрослеем, привыкаем

К всему, что знаем и не знаем,

В жизнь тупо входит расписание,

На всякий день – одно задание.

И дни похожие плывут,

На миг отвлечься не дают,

Как лесосплав на быстрине.

А жизнь ведь вот она, вовне.

Но, из опасной быстрины,

Не лес – деревья лишь видны.

Пришёл к Котяре Длинный Слон,

И так ему заметил он:

«Вокруг все без конца болеют

И это ты меня, пардон,

Зараза ходит здесь кругами,

Глядишь, так захвораем сами».

«Ах, мяу! – слышит он в ответ,

– Опасности здесь нет как нет,

Вот я мяукну пару раз

И все излечатся тотчас,

От всех болезней и зараз!»

Жакаранда. Делоникс. Плюмерия.

Заклинание саги цветения.

Буйство яркой гармонии цвета.

Атрибутика вечного лета.

Все цветы – словно Райского Сада,

Расцветает улыбкой услада,

Насыщается взгляд красотой,

А Душа, бедолага, не рада

И по-прежнему плачет: Домой.

Только некуда больше вернуться,

Время стёрло всё то, что был – дом.

Впрямь, как видно, не окунуться

Дважды в тот же нам водоём.

Глухо сердца грохочет тамтам,

Я не здесь, и уже не там,

В каждом дне твердящем: Нигде!

Как опавший листок на воде.

Вновь солнечный зайчик коснётся усталых твоих ресниц.

И ворох опавших листьев вспорхнёт подобием птиц.

И светлой тропой удачи, на солнечном самокате,

Снова лесное чудо встретит нас на закате

Крепкими чистыми шляпками над невидимостью грибниц.

Птицы полетели на восток.

К мокрому стеклу прилип листок.

Дозревают цитрусы, клубника.

И зима, ярка и многолика,

На Хермон подкинула снежок.

Как будто звёзд огнями города,

Там, где когда-то лишь пески пустыни.

И жаркое цветение, вода

Расцвечивает, поднимая к сини.

И расцветают чудные сады!

И созревают дивные плоды!

Так, словно Рай на Землю опустился,

И человек не зря на ней трудился.

Он чувствует себя как юный лев

И мнит, что всемогущ, Природу одолев.

Но человек, плоды природы зря,

Себя её царём считает зря.

Уйдёт вода. И всё вернётся в прах.

Осядут пылью буйные соцветия.

Вновь жизнь потонет в призрачных песках,

Как до, так после – на тысячелетия.