Любовь Тильман - Сны над облаками

Иллюзий образы плетёт природы храм.

Мы верим её призрачным садам,

И вожделенно все дары вкушаем,

И Сон, словно реальность, принимаем,

Страдаем болью тела и потерь,

Химерой, за которой скрыта дверь.

И пусть, порой, нам очень страшно в ней,

Только Реальность много раз страшней.

Погас монитор, но всё не ушло наваждение.

Не просто прибор, а закрылась окна многогранность.

И хочешь – не хочешь, но болью приходит терпение,

И в окна Души заглядывает усталость.

Причины сожалеть, по сути, никакой.

Пустяк давным-давно забытый мной.

Но просто мир распался на осколки.

Я их всё собираю, собираю…

Не удержать – как птиц летящих стаю.

Они скользят и падают из рук.

И прошлого колючие иголки,

Со дна забвенья, прорастают вдруг.

Не вспоминалось столько долгих лет.

И образы вдруг всплыли, и сюжет.

Лишь имена не восстают из тьмы.

Да губы настоящего – немы.

Всё разум знал, и все ошибки видел.

Но сердце билось, падая в финал.

Бог разумом как будто Не Обидел,

А вот ума ни капельки Не Дал.

На поверхности Глобуса

Обстановка всё та и не та.

Мы во Чреве Автобуса

Как Иона во чреве Кита.

Ясен Пункт Назначения,

Хоть желания к этому нет.

Но не Спросят ведь мнения,

Посылая нас в Белый Свет.

Сиреневый свет опустился на плечи.

Сиреневый дождь постучался в окно.

И веткой сирени сиреневый вечер

Напомнил мой город и всё, что – давно.

На тёмной стороне Луны

Не все каменья сочтены,

Хоть уже многие названия

Горам и кратерам даны.

И мы давно понять должны,

Что друг для друга рождены,

Хоть очень разные создания,

И не всему даны названия

На тёмной стороне Луны.

Там уже холодно. Здесь – жарко.

Там будет снег. А здесь – дожди,

И солнце полыхает ярко,

И месяц скобочкой ладьи.

А там – уж ветер листья носит…

Я – здесь. Но что это со мной?

Я, как растенье, вяну в осень,

И возрождаюсь лишь зимой,

Когда за первыми снегами

Уже играет в блёстках наст…

Я – здесь. Зима придёт ль с дождями?

Иль вновь нас засухе предаст?

А даль – отнюдь не расстояние,

Души всего лишь состояние,

Только отсутствие желания,

Или быть может понимания,

За километрами, границами,

Или сомкнутыми ресницами

На расстоянии касания.

Вожделение! Вожделение!

Что ж поделать? Мы только звери.

Блекло-жёлтое недоверие

Отрывает знакомые двери,

Всё, что было, и все несбытия.

Мы по разные стороны случая.

Ты с другой стороны события.

Оглядимся, друг друга не мучая?

Так природа вся, сквозь столетия,

Сохраняет Жизни покров.

И растит земля все соцветия

Из семян пролетевших ветров.

Кто заплачет, кто обхохочется,

Кто останется не у дел…

Почему же мне так не хочется,

Чтоб ты ветром по жизни летел?

Да, нам удача так необходима.

Она порой летит подобьем дыма,

Иль воспареньем светлых облаков,

Где образов полно для дураков…

Себя к ним однозначно причисляю,

Ведь тоже метафизикой страдаю.

Что толку объяснять? Мы знаем сами:

Не лучший способ – биться в стены лбами.

Но если в стену лбом не постучаться,

Откуда сможем опыта набраться?

Как можем мы узнать, что там стена,

Когда вокруг не видно ничего. O

В круговороте дней – «как белка в колесе».

Страницы памяти, и не хочу – листаю.

Дни прошлые невольно вспоминаю,

Счастливые, несчастливые, все,

Оставленные мной любимые места,

Берёзки в парке «Дружба», «Погулянка»…

Жива ль ещё моя заветная полянка?

Где мне малиновка, у бузины-куста,

Как пуговками, глазками сверкала,

И пела, от гнезда пытаясь отвести.

А я сидела, не ушла, прости

Меня, малиновка. Ты трели повторяла,

Пока чета сорок не объявилась,

Зелёно-чёрный хвост во всей красе.

Среди черёмух, в утренней росе,

Там песня соловьиная дробилась.

Пушистых снегирей я вспоминаю,

Бесчисленных скворцов гуляющую стаю

В снегу. И словно слышу вновь сейчас:

Сорокопута вопиющий глас.

Дорожка вниз – дупло и мухоловка,

Тритончиков весёлая сноровка…

А по весне – ковёр из анемон,

И брошками цветными медуница,

И посвист зябликов летит со всех сторон…

Лазоревка – не частая синица.

И призрачно, как будто давний сон,

Намёком образы перед глазами.

И каждый тон, и каждый обертон

О маме иссушёнными губами.

Паутинками Судьбы,

Между Небом и Землёй,

С виду тонки и слабы,

А прочней, чем трос стальной,

Выплетает сети Жизнь.

Мы в них вязнем с головой.

Крепче думай и держись.

У неё закон простой:

Иль в растяжке этой жить,

Или жизнь свою стереть,

Паутинкой воспарить,

Оторваться и лететь.

То, чего мы не поймём,

Ни теперь и никогда.

То, чему мы не найдём

Объяснений сквозь года.

Дождь и холодно? Так что ж, будем веселиться.

Хватит хмуриться, родной, это ни к чему,

Ведь от хмурости твоей дождь не прекратится.

Дождик – это хорошо, улыбнись ему.

Жарко. В городе хамсин. Что ж ты вновь в печали?

Пять-шесть месяцев жара? – Но не круглый год.

Дождики окончились, дни длиннее стали.

В море поплескаемся, и жара пройдёт.

«И начнутся вновь дожди», – ты твердишь уныло.

Так устроен этот мир. Что поделать, друг?

Ты прими его как есть. Улыбнись, мой милый.

Глядь, и сразу веселей станет всё вокруг.

Травка разная бывает!

Кто-то чай с ней распивает!

Кто-то курит, иль жуёт!

Кто-то в водочку кладёт!

Кто-то лечится травой!

И сентенция не нова:

Жизни всей трава основа!

Держит целый мир Земной!

Понимаем это так:

Курим мы траву-табак.

Чай с ромашкой, рутой пьём.

Лук с петрушкою – жуём.

В водку – пару листьев мяты.

С подорожника – заплаты

На царапины и раны.

Пропоём траве осанны!

А надо ли подыскивать ключи,

Таинственные двери открывать,

И то, что смутно грезилось в ночи,

В реальный мир беспечно вызывать?

Нам неизвестно, что скрывает дверь,