Роман Трахтенберг - Вы хотите стать звездой?

Читая истории, кто-то скажет: «Да сколько же можно?! И там пили, и тут пили, да вы алкоголики просто!»

Ну, не совсем алкоголики. Ну а если алкоголики, то не все. Но пьем — много. Некоторые, конечно, не выдерживают и спиваются. Большинство артистов прошли через это или проходят. Человек начинает работать, и все ему наливают, не задумываясь, что у каждого своя предрасположенность к алкоголю. Вначале выпивают для смелости, немного, и только перед выходом на сцену. Потом «полтинник перед» превращается в «пол-литра во время»; затем в «литр до», плюс «литр на», плюс полтора литра после сцены... Потом уже разогреваться перед концертом начинают с утра и к вечеру выходят петь, держась исключительно за гитару, как, например, солист группы «Сплин» Саша Васильев, который однажды даже не заметил, что перед сценой сидят именинник с супругой. Он просто раздвинул их и поднялся на стол, пройдя по белой скатерти, как по красной ковровой дорожке на сцену. Гости только вздыхали, понимая, что, к сожалению, рок-н-ролл жив. К несчастью, Саша еще стал вдруг говорить неприличные вещи, отчего охрана все-таки стянула легенду русского рока со сцены и, по слухам, слегка дала пару раз по роже. Но не избила, а так... в целях воспитания.

Другим, не менее знаменитым героем алкогольных хроник является Женя Осин. Когда он приезжал куда-либо выступать, его встречали с поезда администраторы. Потом под руки провожали в номер, запирали на ключ и давали указание тетеньке на этаже не выпускать героя оттуда ни под каким предлогом. Захочет поесть, пусть принесут в номер. И все же... вечером он выходил на сцену, и первая песня звучала так: «Плачет девочка в автомате... ля-ля-ля, ля-ля, ля — лицо... Вся в слезах и губной помаде и... ля-ля-ля, ляля, ля — лицо» В антракте ему давали понюхать нашатыря, и вроде бы он приходил в себя. Бить его не били. Он же никого не оскорблял, ничего плохого не делал. Ну, напился человек. Тем более что это были обычные корпоративные вечеринки. И тем более что я был немногим лучше. Рок-н-ролл все-таки жив.

Когда работаешь на пьянке, почему-то задача каждого гостя напоить ведущего. И надо или вообще не пить, или пить с каждым, иначе кто-нибудь обидится. Если пить уж совсем не хочется, я использую неизменно действующую отмазку. Говорю всем, что лечусь, пью антибиотики, двадцать четыре дня пройдет, и снова пить начну. Подобная откровенность всегда подкупает, и мужики уверены, что такими вещами не шутят.

— Ну ты даешь! А она кто?

— Не помню, пьян был.

— Ну лечись-лечись. Телефон доктора дашь?

— Да, конечно. Запишите мобильный, питерский и московский...

И тогда все тебя уважают.

...А не пью я потому, что на то есть свои причины. Ведь на пьяную голову мы творим самые разные страшные вещи: проматываем кучу денег в казино; покупаем проституток, которые нас обворовывают; ссоримся с лучшими друзьями или работодателями; пытаемся трахнуть чужую жену; и вообще творим вещи, за которые потом приходится извиняться всю жизнь. А иногда мы просираем и саму «жизнь в искусстве», как это случилось, например, с моим коллегой.

— Эй, девушка, еще водки и колы!

— Костенька, ну тебе уже хватит.

— Что?! Перечить?! Ты знай, сука, свое место! Клиент всегда прав!

— Костенька, я не официантка. Я жена Трахтенберга. Ты находишься у нас в гостях. Не в ресторане, в квартире.

— А на х... тогда здесь скатерть?!

Костя дергает за скатерть, и мы с супругой еле успеваем схватить ее за другой край, чтобы не грохнулись на пол стаканы и тарелки. Это финал, а если рассказывать все сначала, получится долгая и поучительная история.

...Я уже два месяца работал в клубе «Хали-Гали» четыре дня в неделю. Через месяц клуб стал наполняться на три четверти. Еще через неделю люди стали приходить в дни, когда шоу не было, и требовать развлекухи, вот тогда хозяин и задумался о том, чтобы программа в клубе шла все семь дней в неделю, и дал объявление о вакансии ведущего. Через несколько дней отзвонился пьяный персонаж и спросил: «Сколько платят?» Ему ответили вопросом на вопрос: «А вы работать-то умеете?» В ответ послышалось убедительное: «Ё...тить!»

— Наш человек, — решило руководство и пригласило его на собеседование со мной.

Он пришел с опозданием. То есть он так опоздал, что я уже был на сцене. А через четыре часа, когда я победоносно завершил выступление и спустился в зал, его уже не было. То есть он по-прежнему сидел в той же самой позе и в том же самом месте, но общаться с ним было уже невозможно. Он превратился в «стену плача», которую можно потрогать и сказать что угодно, и попросить все, что угодно, но слышат тебя или нет, бог его знает. Встречу перенесли на завтра, он не пришел. Послезавтра его тоже не было, он проявился лишь через неделю. Мы даже с ним переговорили перед программой, а после он опять спал. Еще через пять дней он сообщил мне по телефону, что готов попробоваться. Других кандидатур не наблюдалось, так как на безрыбье и сам раком встанешь, мы решили, что попытка не пытка и пригласили его на экзамен.

Я объяснил, что от него требуется десятиминутный вступительный монолог, в котором он объяснит, кто он, что он, зачем он; а также, что можно, что нельзя делать в этом заведении. Он пришел, слегка датый, в приподнятом настроении, гордо посматривая на собравшуюся в зале публику. Программа еще не началась, но люди сидели в предвкушении «чуда». Попросив его объявить, он взял микрофон и, всадив полташку на ход ноги, поднялся на сцену и довольно профессионально продержался десятиминутный раунд. Я положительно высказался хозяину насчет перепектив его работы и, оставив их вдвоем обсуждать деловую часть контракта, отправился на встречу к сегодняшней славе и успеху.

После программы я узнал, что главным условием приема Константина на работу была трезвость на сцене. Костя снова исчез на некоторое время, мотивируя тем, что ему нужно еще допить дня три, а потом он подошьется. Да и программу нужно написать. Через месяц он сказал, что готов, и шоу в клубе теперь стало функционировать семь дней в неделю.

Я выпивал на работе, зная меру. Догонялся после, а следовательно, играл в казино, шлялся по бабам, устраивал пьяные оргии. А он был приличным всегда и везде. Непьющим, но не очень успешным ведущим. Через год закончилась «подшивка», и он ушел в отпуск на две недели. Через неделю позвонил мне и сказал, что находится в Египте, с одной стороны; а с другой — что не может больше там находиться, потому что арабы, сидящие на корточках как бабуины, мерещатся ему из каждого угла.