Валерий Романовский - Белая кость

За сутки до мнимого «возвращения» все было дружно приведено в исходное образцовое состояние. Матросы постирались, помылись, постриглись.

Прибывшие «встречать» подводную лодку проверяющие офицеры и штаба флота были немало удивлены подтянутым, а, главное, непривычно загорелым, внешним видом «автономщиков», казавшимся абсолютно неизмученными. Лишних вопросов никто не задавал, поскольку с задачей экипаж справился. Оценка была высокой. После доклада командиром результатов эксперимента командование приказало подать списки на поощрение наиболее отличившихся приказом главнокомандующего.

Успешно испытанный новый автономный паек для подводных лодок ВМФ был Главкомом утвержден и принят на вооружение .

27 декабря 2003 г.

Красив крымский лес летом, а по осени — в особенности. Поистине золотая пора в благодатном крае. Очень подходящее время для проведения всевозможных проверок и инспекций. В общем, Черноморский флот ждал приезда главнокомандующего, готовились к проверке. Горшков в это время года приезжал сюда почти ежегодно. Не столько с проверкой, сколько развеяться, отдохнуть. Но, как в таких случаях говорят, чем черт не шутит. Не так страшен главком, как его свита. «Чертенят» он с собой брал много. Короче, готовились к таким приездам всегда по полной схеме. Провели ряд совещаний на разных уровнях, поставили задачи, начали белить и «вылизывать» и без того чистые территории, корабли, казармы, проводить строевые смотры личного состава.

Схема, отработанная годами, вновь вступила в действие. Зная о главкомовской страсти к охоте, командование своевременно приступило к подготовке, поручив это ответственное дело подводникам. На береговой базе подплава для таких случаев всегда был соответствующий «резерв» сил и средств. И люди подобраны опытные.

Командир дивизии вызвал НШ и приказал на 11.00 в конференц-зале собрать совещание. Состав участников был определен конкретно и строго соответствовал планируемому мероприятию.

Дежурно-вахтенной службой были оповещены и бывшие мичмана-ветераны Кузьмич и Савельич. Так ласково, с теплотой и заслуженной любовью, называли на соединении двух ветеранов, прослуживших на кораблях соединения всю свою сознательную жизнь, повидавших войну, имевших боевые награды и как близнецы-братья похожих друг на друга. Последние годы они «служили» на подсобном хозяйстве бербазы, выращивая для дивизии свиное поголовье и выполняя «особо-важные» поручения начальства. Потому что в округе их знали и могли они практически все.

На вид одного роста, с одинаковыми фигурами, косой саженью в плечах, с косым циркулем в ногах, с ногами похожими на руки и руками, напоминающими грабли, они, казалось, сохранили физическую силу молодости и являли собой железную смычку подплава с близлежащими колхозами, охотхозяйствами и рыбсовхозами. То есть представляли категорию людей «незаменимых», не раз выручавших командование своими надежными связями.

Приказ НШ застал их на рабочем месте. Утро было в самом разгаре. Веселое хрюканье и повизгивание, доносящееся из отделения молодняка красноречиво говорило, что «подчиненные» уже готовы к очередному приему пищи.

На столе подсобки красовалась куча крупных, сочных помидор и зелени. Свежий хлеб и две полиэтиленовые канистры с продукцией соседнего совхоза «Золотая Балка» логически завершали продуктовое «изобилие» и подтверждали готовность хозяев подкрепиться, чем бог послал. Стаканы, смоченные вином, оповещали, что проба уже снята, а красновато-загорелые лица подтверждали его незаурядное качество.

Форма одежды не стесняла движений, отвечая погоде и обстановке. Необъятные флотские трусы, кирзовые сапоги на босу ногу и подводницкие пилотки были как нельзя кстати. Татуировки на различных частях тела информировали непосвященных о беспредельной, еще юношеской, любви хозяев к Севастополю, Одессе, морю и Черноморскому флоту.

Приказ прибыть в назначенное время в штаб, на совещание, их нисколько не смутил. Времени до начала было предостаточно и Савельич, взяв канистру, налил по полстакана вина и обыденно произнес:

— Давай, Кузьмич, за успех дела, чтобы трагедь не вышла.

Не спеша выпили, закусили и стали собираться.

Совещание началось вовремя. На нем НШ поставил задачи, уточнил сроки, определил расстановку сил. Каждый участник уяснил свой маневр.

Главная «цель» — козёл, по договоренности с егерями охотхозяйства, был отловлен на следующий же день, о чем Савельич не без гордости доложил начальству.

Экземпляр, надо заметить, попался выдающийся и по размерам, и по окрасу. Самец с внушительными рогами был просто великолепен, присутствующие не переставали восхищаться. Довольно быстро организовали репетицию на местности. Козла, естественно, не выпускали, и держали в клетке. Рисковать никто не собирался, да и не имел, на кону стояла честь коллектива.

Для правдивости воплощения сценария творцы исходили из принципа, что обман в жизни должен быть также естественен и эффективен, как в природе скорость и сила. Рисковать было просто нельзя.

Наконец настал, как говорится, день «Д». Еще с вечера в охотничий домик начали завозить все, что сопутствовало застолью после удачной охоты. Накрывались столы, строго выдерживалась сервировка. И вот наступил момент, когда стало ясно, что не хватает только главного — жертвы.

Утром на трех «волгах» прибыл Главком со свитой. В лесу его встречали комдив, начальник ОУС, начальник охотхозяйства и человек пять ответственных офицеров штаба флота во главе с НШ флота.

Ответственное мероприятие не может протекать бесконтрольно. Адьютант проворно обеспечил выход главкома из машины и тут же извлек из багажника кожаный ружейный чехол, выполненный в форме удлиненного чемоданчика. Приветливо поздоровавшись с присутствующими, Главком головой по сторонам, как бы оценивая местность, не спеша снял и протер платком очки, а уже затем подошел к предусмотрительно раскрытому чехлу. Ружье он собирал всегда сам. Это был штучный, богато инкрустированный «зауэр» с превосходной оптикой. Не спеша закончив сборку, он вскинул ружье по-охотничьи к плечу и проверил оптику по верхушкам сосен.

Вскоре Главком уже стоял «на номере», метрах в ста от хоронившихся в лесной чаще Кузьмича и Савельича. Изрядно вспотевшие мичмана из последних сил удерживали извлеченного из клетки «виновника торжества».

Козел, почуяв неладное, пытался вырваться, но безуспешно. Метрах в пяти стоял офицер-связист с рацией и в наушниках. Полуоткрытый рот и отрешенный взгляд говорили о том, что он заинструктирован насмерть и ожидает исполнительную команду с минуты на минуту. Мичмана, тихо матерясь, продолжали отплясывать «ритуальный танец козла», придерживая оного за рога, шею и другие части тела.