Андрей Шляхов - Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера

В половине второго, когда все заявления уже были написаны, а обходные листы заполнены, и шла передача дел и имущества от бывшего старшего фельдшера к временно исполняющему обязанности, Елене Сергеевне позвонил Данилов.

— Как дела? — спросил он свежим после сна голосом.

— Нормально, — Елена Сергеевна попыталась представить себе, что сейчас делает Данилов. — Ты, наверное, пьешь кофе и смотришь телевизор?

— Нет, я сижу за компьютером и пью пиво, — ответил Данилов. — Знаешь, как сказал один умный человек: «С утра выпил — весь день свободен».

— Завидую тебе, — вздохнула Елена Сергеевна.

— Подробности будут? — Данилов явно сгорал от нетерпения.

— Прошел Чингисхан — и нет Самарканда! — загадочно ответила Елена Сергеевна. — Подробности при встрече.

— Когда?

— Скоро. Я позвоню.

— Буду ждать! — Данилов дал отбой.

Елена Сергеевна достала из сумки мобильный и позвонила сыну:

— Никита, ты уже дома?

— Дома, — ответил сын. — Нагулялся.

— Чем занимаешься?

— Рисую.

Никита неплохо рисовал, даже получал награды на выставках, а школьная учительница рисования, восторженная старая дева, прочила ему «грандиозное будущее».

— Вероятно, у нас сегодня будут гости, — предупредила Елена Сергеевна.

— Кто?

— Один человек.

— Тот, который «Харлей Дэвидсон и ковбой Мальборо»? — уточнил сын.

— Да.

— Давно пора, — одобрил Никита. — Одиночество губительно сказывается на людях и на женщинах в первую очередь!

— Почему?

— Потому что женщины более ранимые, — снисходя к материнской тупости, пояснил Никита. — Приводи своего знакомого, должен же я знать, что за бойфренд у моей матери.

— Никита! — Елена Сергеевна чуть не поперхнулась от неожиданности. — Откуда ты взял это слово?

— Из жизни. Ну пока, мам, до вечера, а то краски быстро сохнут.

За все время знакомства как только Елена (на словах и в мыслях) не называла Данилова. Диапазон колебался от «любимый мой» до «чокнутый засранец», но никогда не включал в себя слова «бойфренд». Елена почувствовала себя безнадежно отставшей от жизни.

Они лежали под одним одеялом, им было хорошо друг с другом, и луна приветливо светила в незанавешенное окно.

Совсем как десять лет назад, только за стеной спал сын Елены, которого Данилов слегка побаивался. Вернее, не побаивался, а просто не знал, как с ним держать себя. То ли наравне, то ли с позиции старшего товарища, то ли вообще не форсировать события и свести общение к минимуму до тех пор, пока мальчик сам не потянется к нему. А если не потянется? Нет, надо, чтобы потянулся…

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Елена, прижимаясь к Данилову всем телом.

— Перебираю в уме легион своих любовниц и пытаюсь убедить себя в том, что ты — самая лучшая.

— И получается? — Рука Елены погладила его по груди и спустилась ниже.

— С трудом, но я справлюсь! — заверил ее Данилов.

— Ты стал наглым, Вова, — вздохнула Елена. — И что самое ужасное — такой ты мне нравишься больше.

— Я стал взрослым, — ответил Данилов.

— Я чувствую… — Рука Елены спустилась еще ниже.

Данилов повернулся и обнял ее…

Потом они опять лежали под одним одеялом и луна все так же светила в окно.

— Я была дура, — призналась Елена. — Я только сейчас понимаю, что так хорошо, как с тобой…

— Остановись! — Данилов попытался зажать ей рот рукой, но был тут же укушен за палец и вернул руку на прежнее место — на левое плечо Елены. — Не надо сравнений. И не надо экскурсий в прошлое. Прошлого нет, будущего нет, есть только вечное «сейчас» и больше ничего.

— Ты добрый…

— Это тебе так кажется, или ты хочешь в это верить! На самом деле — я холодный и расчетливый мерзавец, преследующий корыстные цели.

— Ты хочешь прописаться в моей квартире? — Елена шутливо толкнула его локтем в бок.

— Нет, — совершенно серьезно ответил Данилов. — Мне нужно другое.

— И что же?

— Завтра ты подпишешь два моих заявления. Одно — на предоставление очередного отпуска, а другое — об увольнении по собственному желанию.

— По графику у тебя отпуск в сентябре! — напомнила Елена. — И увольняться тебе незачем, это глупо. Неужели ты принадлежишь к числу тех мужчин, которые не могут смириться с успехом любимой женщины?

— Я не могу спать с начальством, — объяснил Данилов. — Чувствую себя каким-то жиголо. К тому же, поскольку наша связь ни для кого не секрет, мне не хочется быть любимчиком…

— Я буду держать тебя в ежовых рукавицах! — пообещала Елена. — Никаких поблажек! Я — очень строгая, и ты, кажется, уже успел в этом убедиться…

— Два выговора… — вздохнул Данилов. — А когда-нибудь придется дать третий… И вообще — я не привык к раздвоению восприятия. Давай определяться: или ты моя подруга, или моя начальница. В одной руке два арбуза не удержать!

— В качестве твоей, как ты выразился «подруги», я нравлюсь себе больше, — после небольшой паузы высказалась Елена. — Подпишу я твои заявления, только тебе придется заплатить за это!

— Душу я тебе не продам! Не надейся!

— Оставь свою душу при себе! — ответила Елена, откидывая прочь одеяло и садясь на Данилова. — Меня устроит расплата натурой!

— О боже! — притворно ужаснулся Данилов. — Ты выпьешь из меня все силы!

— И дам тебе отпуск, чтобы ты их восстановил! — пообещала Елена, легонько царапая его ногтями по груди.

— Я передумал, — ответил Данилов. — К черту отпуск, ограничимся увольнением. А то тебе придется объясняться с Сыроежкиным. Чего доброго и в протекционизме обвинят. Отдохну, пока буду подыскивать работу.

— Но…

— Вот поэтому я и не хочу работать в одной конторе с тобой, — Данилов привлек Елену к себе, — нет хуже занятия, чем обсуждать в постели рабочие вопросы.

— Сам же начал, противный, — Елена игриво укусила его за ухо…

На последнее дежурство Данилов явился нагруженный, словно верблюд. Хорошо еще, что магазин был совсем рядом с подстанцией.

— Нанялся в разносчики тортов? — встретил его Чугункин. — И что, там-таки хорошо платят?

— Да уж побольше, чем у нас, — пошутил Данилов. — Поможешь донести до кухни — поделюсь заработком.

В холодильник влезло только четыре торта. Пятый пришлось поставить на холодильник. Рядом с ним Данилов поставил банку с растворимым кофе и упаковку чайных пакетиков.

— А это? — длинный палец Чугункина описал в воздухе контур огромной бутылки.

— После смены в кафе, — пояснил Данилов. — В узком кругу, но ты в числе приглашенных.

— Мне завтра на полусутки выходить, — погрустнел Чугункин. — Жаль… Но ничего — еще будет повод увидеться.

— Непременно! — заверил его Данилов.