Сергей Шапурко - Чайки за кормой

Первым дощечки, играющие роль меню, взял в руки капитан. В иероглифах он ничего не понимал, и был вызван старший официант, который кое-как мог изъясняться по-английски. С его помощью был сделан заказ.

Традиционная японская кухня очень отличается от пищи европейской. В ней преобладают блюда из морепродуктов. Если про суши и сашими русские хотя бы слышали, то остальное стало для них истинным открытием. У японцев все шло в дело. Не только изысканные сорта рыбы, такие, как тунец, угорь и фугу, но и комбу — водоросль с морского дна. Ко всему этому добавлялись овощи: бобы, сельдерей, дайкон — и всё поливалось любимым японцами соевым соусом. Гарниром шел, естественно, рис.

Недоволен ужином был только Олег Скала, который не мог себе представить еду не в виде борща и пельменей.

Прошла неделя. Японская жизнь экипажа шла своим чередом. Боцман Славик, открыв для себя результаты перепроизводства островитян, обитал на свалках, откуда каждый вечер приносил мешками вполне хорошие вещи и работающую бытовую технику. Он уже забил своей добычей «малярку» на полубаке и теперь загромождал каюту. Всех оушенхоповцев он снабдил велосипедами, брошенными японцами на улице. Также в его «гараже» имелось и пять мопедов. Как-то он умудрился выведать, что мопед, стоящий на улице с ключом в замке зажигания, является выброшенным и его может забрать любой желающий.

Кок Витя Крошкин скупал всяческие безделушки на выданный Мендесом аванс. За границей он был впервые, и после российской серости начала 90-х Япония произвела на него глубочайшее впечатление. И его вполне можно понять.

Тот, кто думает, что Япония — это страна-загадка, глубоко заблуждается. Ничего загадочного в ней нет. Просто эти трудоголики с раскосыми глазами уже давно живут на другой планете. Они настолько обогнали всех остальных, что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь их догонит. Вот и все.

Олег Скала, все еще чувствуя свою вину перед людьми, не покладая рук красил пароход. Аванс, полученный от грека, он с оказией отправил в родную Бычаловку на восстановление разрушенных им объектов. Японский колорит он совсем не понял и в город не ходил.

Вадик Сочинцев, поверхностно ознакомившись с механизмами судна, переключился на изучение Осаки. Посетив храмы Ситэнно-дзи и Сумиеси-тайся, площадь Тэмподзан и знаменитую улицу Тюоодори, он, полный впечатлений, надолго застрял в развлекательном центре «Фестивалгейт».

Андрей Ниточкин и Миша Балалайкин гуляли по городу, никакой особенной цели не преследуя. Вечером на набережной реки Йодо, укрытой от шумных улиц рядами деревьев гинкго, они стали свидетелями удивительного шоу. Два пожарных буксира, став параллельно друг другу с некоторым смещением от центра, под углом 45 градусов выпустили мощные струи из своих водяных пушек. На создавшуюся от этого водяную пыль с берега проецировали фильм, посвященный историческим событиям. Зрелище было потрясающим! По водной глади бегали и сражались самураи, огромные и злые. Летали стрелы, звенели мечи, падали поверженные. Морская пыль создавала толщину, и картина была не только громадной, но и объемной.

Яков Николаевич не мог себе позволить так беззаботно проводить вечера, свободные от судовых работ. Ведь свой капитанский диплом, как мы знаем, он купил. Купил, как кусок картона, без соответствующих знаний. И теперь всё оставшееся до выхода в море время он посвятил изучению судна и необходимых документов.

В конце апреля, когда вовсю цвела сакура, на борт судна поднялся мистер Мендес. По его просьбе экипаж собрался в кают-компании.

— Завтра вы выходите в море. Разрешение от портовых властей уже получено. До Сингапура идете в балласте. Там у вас будет небольшой ремонт. Важное сообщение для капитана и команды. В случае возникновения нештатных ситуаций — мер по спасению судна не предпринимать. Сесть на спасательный бот и покинуть судно. Капитан, вы меня поняли?

— Да, конечно. Жизнь и здоровье людей — превыше всего, — с готовностью ответил Николаич.

Когда грек ушел, Брумбель вызвал к себе в каюту Андрея.

— Ты парень умный, может, ты что-то понял? Почему греки не хотят, чтобы мы спасали судно, в случае чего? Они же капиталисты, а «Оушен Хоп» — их собственность.

— Да всё просто, Николаич. Они покупают развалюхи, вроде нашей «Надежды», страхуют на крупные суммы и потом их топят. И, соответственно, получают страховые премии.

— Вот как! — призадумался Брумбель.

Поздней ночью, когда «Океанская надежда» безмятежно спала вместе со своим экипажем, по трапу на борт поднялись два человека. Маленькая японская луна слегка освещала пришельцев, и если присмотреться, то можно было различить на рубашках нашитые эмблемы, свидетельствующие о принадлежности незваных гостей к мощному клану, входящему в состав Якудза. По остывшей от ночной прохлады палубе они добрались до кормы и, открыв люк, спустились в ахтерпик. Там они включили карманный фонарик и пробрались к балластной цистерне. Достав инструмент, мафиози вскрыли люк. Один из них, с выколотым драконом на запястье, видимо, старший, вынул из сумки небольшой пакет и положил его через люк в цистерну.

— Босс сказал, что надо прикрепить пакет к переборке, — тихо проговорил другой малый с торчащими ежиком смоляными волосами. У него отсутствовал мизинец на левой руке. Скорей всего, он как-то совершил ошибку, приведшую к «потере лица», и в наказание с помощью ритуального ножа танто его лишили пальца.

— Я помню, что он сказал, но ты же видишь, что тут всё мокрое, — злым шепотом отозвался парень с драконом. — Как мы приклеим пакет на скотч?

— Вот, смотри, я нашел проволоку. Давай прикрутим груз, — предложил беспалый.

— Хорошо. Действуй.

Когда пакет был надежно закреплен, двое якудза поставили на место люк и закрутили гайки.

На горизонте слегка зарозовело. Бесшумно ступая, оба ночных визитера спустились по трапу и растворились в сумерках.

Утро следующего дня застало экипаж малого танкера «Оушен Хоп» в суете подготовительных мероприятий. В 11 часов намечался отход. Судно, подлатанное, помытое, почищенное и подкрашенное, сейчас имело значительно более выгодный вид, чем в момент приемки его русскими. Яков Николаевич сидел на мостике и волновался. Ему впервые предстояло выйти в море. Переживал и Андрей, также не имеющий опыта морского судовождения. Да что там говорить, волновались все. За исключением Олега Скалы, который думал, что только он один перворейсник, а остальные все бывалые.

Вадик Сочинцев уже запустил все необходимые механизмы и метался по машинному отделению, записывая параметры. Изредка он вытирал обильный пот со лба и иронично восклицал: