Сергей Шапурко - Вместе (сборник)

Стук в дверь отвлек нас от изучения личного дела, а Веревкина — от утренних мыслей и упражнений. Он медленно выудил палец из носа, удивленно на него посмотрел, вытер о штанину и сказал:

— Ну кто там еще? Зайди!

В кабинет, осторожно ступая, словно между луж во время дождя, вошла немолодая женщина в строгом костюме. Властный подбородок в сочетании с бегающим взглядом и подвижными губами выдавали род ее занятий с потрохами. «Учительница», — не ошибся следователь. Не здороваясь, она осмотрела кабинет, подошла к стулу для посетителей, привычным движением провела по сидению рукой (нет ли кнопки?), присела, глубоко вздохнула, поправила прическу и сказала:

— Я к вам вот по какому делу…

— Простите, пожалуйста! Но для начала представьтесь, покажите повестку, чтобы я знал, о чем идет речь.

— Дело в том, что вы меня не вызывали. Я сама, так сказать…

— Да? И что же вас привело к нам?

— Я учитель истории, школа № 3, Евгения Арнольдовна. Я долго думала, прежде чем прийти… Но все-таки решилась…

Женщина поправила очки с толстыми линзами, делающими ее глаза неестественно большими, потом потрогала волосы, уложенные огромным, как арбуз, шаром, покусала пухлые губы и добавила:

— Я его видела. Это точно. Ошибки не может быть. Я ведь историк и знаю, о чем говорю.

— Скорей всего, сами себя вы понимаете. Только я вот вас — нет. Так что давайте с самого начала и поподробнее. А я все запишу.

— Может быть это… Не надо пока записывать? Все это как-то странно… Да и вообще…

— Хорошо. Пока записывать не буду. Итак, слушаю.

Женщина встала, прошлась по комнате и с высоты своего гренадерского роста пристально посмотрела на Веревкина.

— А вы меня в психиатричку не сдадите?

— Если в течение десяти секунд не начнете — сдам!

— Хорошо, хорошо! Все случилось так неожиданно! Вчера вечером я задержалась в школе — проверяла контрольные. Потом зашла к подруге, у нее муж из загранрейса пришел. Привез журналы мод. Знаете, сейчас в Европе такие забавные шляпки носят! А юбки! Вы бы только видели!

— Дальше! — на лбу у Веревкина выступила пульсирующая вена.

— Ах, да, да! Так вот… Иду я домой и на перекрестке улиц Красных Военморов и Коммунистической, ну, где пятиэтажка и хлебный магазин, вижу, идут двое. Один — мальчик лет 15–16, лица не увидела. А второй… Вы знаете, может, я лучше домой пойду?

— Сидеть! Дальше! — вена раздулась и позеленела, стала похожа на гусеницу.

— Хорошо, хорошо! Только вы не кричите на меня! Я советский педагог! Я детей учу!

Евгения Арнольдовна гордо подняла довольно крупный нос и порозовела щеками.

— Извините! Продолжайте, пожалуйста!

— А второй — рыцарь в полном боевом обмундировании!

— Как это?

— Да вот так! Латы, шлем с забралом, щит, меч — все как положено!

— Так кто это был?

— Рыцарь тевтонского ордена, 13 век.

— Может шутка какая?

— Может и шутка. Только я после этой шутки ночь не спала, а наутро вот к вам пришла.

— Так, так, так. А почему к нам?

— А куда еще? У него же, у рыцаря, холодное оружие в руках было!

— Ну, да! Ну, да!

Веревкин хотел снова засунуть палец в нос, но посмотрел на даму, сконфузился и передумал.

— Хорошо! Мы разберемся. Если будет такая необходимость, мы вас вызовем. Об увиденном просьба не распространяться во избежание слухов. А что за мальчик с тевтонцем этим был рядом?

— Темно уже было. Вроде как, из нашей школы. Но точно сказать не могу.

— Ну до свидания! Спасибо за бдительность.

Когда за учительницей закрылась дверь, Веревкин незаметно сам для себя вновь погрузил палец в недра органа обоняния и крепко задумался.

«Ничего себе, день начинается!» — подытожил он.

«Пойду-ка я перекурю. Может эта бредятина из головы выйдет. А то тевтонцы какие-то с мальчиками по ночам ходят. Хорошо хоть не инопланетяне! Да, с нынешним подрастающим поколением все мозги в школе оставишь. Бедная учительница! А хотел же я после окончания школы в педагогический поступать! Слава богу, что по-другому получилось. По нынешней жизни с урками легче, чем с этими учениками отмороженными», — рассуждая таким образом, Веревкин, проходя мимо дежурки, услышал обрывок фразы, которая его заинтересовала.

— …а дед Иваныч ей и говорит, пропал рыцарь и все тут. А она — пошли посмотрим. Приходят, а он на месте.

Веревкин зашел в дежурку и поздоровался с двумя сержантами-милиционерами: Крыловым и Панченко.

— Коля, — обратился он к Панченко. — А что ты там про рыцаря рассказывал?

— Да это в музее было, Вячеслав Ефграфович. Деду Пургину по пьяной лавочке показалось, что экспонат сбежал.

— А когда это было?

— Вчера.

— Так, так, — следователь задумчиво почесал подбородок, вышел из комнаты и пошел в свой кабинет.

«Не покурил же! Ладно, не до того сейчас. Потом».

Позвонил домой, сказал жене, что на два дня уезжает в командировку. Собрал портфель, проверил служебный пистолет, закрыл кабинет и поехал в музей.

С директором Анной Викторовной, панически боящейся любой комиссии или ревизии, а тем более милиции и прокуратуры, договорился быстро и легко. Объяснил только, что это спецзадание. Попросил ватное одеяло, которое она принесла из сторожки Пургина, старые журналы и строго-настрого приказал молчать.

В «фидальном» зале он забрался в ящик, являющийся макетом гробницы египетского фараона, неизвестно как оказавшийся не в своей тематике.

«До вечера посплю, а ночью мы этого рыцаря разъясним. Все сразу понятно станет, провокация это или хулиганство мелкое».

Директриса музея Скружалина до конца рабочего дня сидела в своем кабинете неестественно тихая, с глупой улыбкой на лице. После закрытия музея, она пришла домой, выпила чаю и легла спать.

«Это все из-за древнегреческих монет, которые я на фен поменяла!» — забываясь тревожным сном, подумала Анна Викторовна.

А где же Гош? Забыли мы как-то о нем со всеми этими замечательными событиями, происходящими в тихом провинциальном южном городе.

Да там же, где мы его и оставили — в музее. Учитель и остальные ученики пошли дальше по музею, он же все еще был в зале средних веков.

Достав ручку, которая, как мы уже сообщали, была снабжена раздевающийся красоткой, он приготовился писать. Но тут он неожиданно почувствовал чей-то взгляд. Посмотрел вокруг, никого. Людей — никого. Но рядом стояло чучело рыцаря. Присмотревшись, Гош похолодел — глаза у мумии были живые! Они пристально смотрели на его ручку. Игорь невольно посмотрел на нее тоже: голая девушка приветливо улыбалась. Он отвел ручку вправо, взгляд рыцаря проследовал туда же. Потом — влево. Та же история!

«О-о-о, а ес… ту, а. Ну-у-у, да-а-а», — мысли ученика под воздействием ошеломляющего события перестали выражаться словами и приобрели мистическо-абстрактную форму, наиболее точно соответствующую данному моменту.