Сергей Шапурко - Вместе (сборник)

И выразительно посмотрел на Гоша.

Однажды в жизни тот уже попадал в неприятную ситуацию от передозировки алкоголя и поэтому отнесся к предложению с настороженностью. Дядя Боря не увидел или сделал вид, что не увидел сомнения в глазах своего молодого собутыльника и, положив на столик предварительно пересчитанную мелочь, сказал:

— Добавляй трояк и дуй в магазин. Твоя очередь.

Наверное, в словах слесаря Гош что-то особенное почувствовал, поскольку спорить не стал и, одевшись, пошел в магазин.

Вернулся он через десять минут с бутылкой водки и моложавой продавщицей Ольгой. Она сразу же проинформировала дядю Борю:

— А у меня все равно санитарный час. Мы две взяли и вина, чтобы больше не бегать.

Последняя фраза тут же примирила токаря с появлением еще одного члена команды.

Гуляли долго и основательно. Квартира постепенно наполнялась гостями — соседи приходили знакомиться. Возле Гоша все время крутилась продавщица Ольга, решившая санитарный час превратить в санитарный день — по сути ведь какая разница? Главное, чтобы в магазине тараканов не было.

У пьяного Гоша резко снизились требования к потенциальной спутнице жизни. Он обнял Ольгу за талию и, дыша в ухо винными парами, пробормотал:

— Выходи со мной… вместо меня…тьфу ты!.. за меня замуж!

— Хорошо. Только давай в среду — у меня как раз отгул, — быстро согласилась Ольга.

«Ну вот и ладненько. И приданное… тьфу ты!., и наследство заодно получу», — где-то в тумане, как ежики, блуждали гошевы мысли.

Однако утром, проснувшись с несвежей головой, Гош к своему удивлению обнаружил, что Ольга спала на диване в обнимку с Борисом Александровичем.

«А может оно и к лучшему? Чего торопиться, вначале надо как следует оглядеться, а потом уж жениться. Не так ли, господа?» — думал Гош, медленно продвигаясь к ванной.

Сама до конца еще не разобралась, но есть в нем что-то такое особенное. Не сказать, что там красавец писанный, но ты знаешь, если посмотрит на тебя пристально, не мурашки по спине побегут, а просто слоны какие-то. Обаятельный очень и как-то странно добрый.

— Как это?!

— Необычный он. Даже если резкое что-то скажет, всегда взглядом или улыбкой смягчит. Остроумный очень. Да и, вообще, неглупый.

— А внешне как?

— Я же говорила, не красавец из журнала мод, но притягивает к себе посильнее, чем Ален Делон. Француз — это холодный мрамор, а Игорь — горячая плоть. Ну что сказать? Рост — выше среднего, глаза — серые, веселые, лицо — слегка вытянутое, нос — острый, губы — тонкие с вечной улыбкой, волосы — прямые, русые. Но все это так, не важно. Главное — взгляд! И голос! Подойдет сзади незаметно, легонько возьмет за талию и на ушко так напоет нежным шепотом: «Танюшенька, как жизнь молодая?», тут-то мне, да и не мне одной, пропадать приходится.

— А невеста у него есть?

— Нет, вроде бы. Он, как русский народ, в вечном поиске идеала. О, легок на помине! Вот он из кабинета в конце коридора выходит.

Обе девушки, сотрудницы Черноморского НИИ, поспешно затушили сигареты и, не сговариваясь, достали губную помаду.

— Ты, Надька, смотри, не проболтайся, что мы о нем тут говорили! — строго сказала Татьяна, смотря поочередно то в зеркальце, то на подходящего к ним Игоря.

— А почему его «Гошем» зовут? — шепотом спросила приятельница.

— Это еще детская его кличка. Прилепилась. О, Игоречек, привет!

— Привет, привет! Не меня тут, случаем, обсуждаете, барышни?

— Нет, что ты! Это мы так, о своем, о женском, — зарделась Татьяна.

— Ну-ну. Чтоб за моей спиной ни-ни! Только с утра в постели прямо в глаза…

— Пошляк, — тихо обиделась Надя.

— Так не приглашаешь, — сузила глаза и поджала губы Таня.

— Критику принимаю. Обещаю исправиться. Но не сегодня — важное совещание вечером, обязан явиться.

— Знаем мы твои совещания!

— Я не понимаю о чем вы, Татьяна Викторовна, — Гош сдвинул брови, попрощался и по-деловому зашагал дальше по коридору.

— Орел! — восхитилась Татьяна.

— Пингвин, — неуверенно прошептала Надежда.

Весть о том, что Игорь Перов получил наследство, да еще и с таким странным условием, очень быстро облетела НИИ.

«И парень неплохой, и жених завидный», — решили прекрасные три четверти института и охота на Гоша началась.

Женское соперничество через несколько дней дошло до такой степени, что рухнул квартальный план. Директор вызвал Игоря на ковер.

— Так, Перов, немедленно заканчивай свои шашни! Нам морской порт серьезный заказ сделал, а конструктора все вместо чертежей макияжи делают. Черт знает что!

— Андрей Сергеевич, я-то здесь причем?

— Не знаю, кто тут при чем и что вообще случилось, но причина явно в тебе. Так что знай: если завалим проект, я тебя уволю.

— Где же логика? Я же в разработке не участвую.

— А я тебя без всякой логики уволю.

В переходный период разбрасываться работой было как-то не принято. Поэтому Гошу пришлось свернуть боевые действия на рабочем месте. Для того, чтобы поставить жирную точку, он привел одноклассницу Свету к себе в институт и представил ее как свою невесту. Разочарованно вздохнув, девушки поджали губки и побрели к своим кульманам.

Свету эта просьба Гоша очень позабавила — она была замужем и развлечений у нее, соответственно, было мало.

В то прохладное утро Гош проснулся в несколько смятенном состоянии, поскольку имел неосторожность увидеть весьма странный сон. Подробности его он после пробуждения забыл, но осадок нехороший остался, поэтому пасмурная погода за окном уже не могла испортить ему и без того не лучшее настроение.

Когда он подошел к окну, чтобы открыть форточку и проветрить комнату, его взору предстала удивительная картина. Группа из пяти нацистов с автоматами наперевес окружила Дашу из третьей квартиры. Они что-то ей кричали на немецком. Разобрать можно было только одно слово — «Аусвайс!». Гош решил в данную минуту действовать, а не размышлять о странностях временного смещения и, как был в трусах и майке, бросился спасать русскую девушку. По пути в подъезде он прихватил чьи-то санки и выбегал из подъезда, будучи уже слегка вооруженным. Не прекращая движения, он врезался в немцев и начал ловко охаживать их санками. Немцы к удивлению Гоша не пристрелили его на месте, а наоборот, спешно ретировались.

Гош подбежал к Даше. Та подняла на него заплаканные глаза, полные благодарности:

— За хлебушком вышла… И вот…

Гош, отойдя от динамизма боя, начал мерзнуть, поэтому увлек Дашу в подъезд и довел до квартиры во избежание еще каких-либо эксцессов. Потом поднялся к себе.

Прожив месяц в доме по Профсоюзной улице, Гош уже перестал удивляться всяческим странностям, нередко происходящим с ее жильцами. В чем-то необычность дома объяснялась тем, что когда-то ранее в нем располагалось цирковое училище, и, возможно, дух фокусников и клоунов все еще витал здесь.