Аркадий Аверченко - Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

— О, сударь, золотая, серебряная — это все равно, — возразилъ добрый слуга, — и падаютъ онѣ не такъ часто, но подметки — всѣ мы смазываемъ съ утра на всякій случай.

Это-ли не организація?

И, вмѣстѣ съ тѣмъ, нѣтъ итальянца лѣнивѣе, чѣмъ неаполитанецъ. Цѣлыми днями валяются они на набережной, въ узкихъ кривыхъ переулкахъ и между мраморныхъ колоннъ домовъ. Вѣроятно, лежатъ и мечтаютъ: какъ бы надуть туриста?

Но трудно собраться съ мыслями, когда солнце такъ пріятно поджариваетъ оборванца, а море дышетъ въ самое лицо вкуснымъ соленымъ запахомъ.

Много-ли ему нужно? На цѣлый день заработать, найти или украсть пару сольди. На эту нышную сумму онъ по заходѣ солнца купитъ въ грязной шумной обжорной улицѣ, сплошь заставленной громадными чанами съ кипящей снѣдью — какую-нибудь жаренную рыбку или тарелочку макаронъ, и тутъ же съѣстъ все это бокъ-о-бокъ съ такимъ же оборваннымъ любителемъ dolce far niente. Жаркій климатъ много ѣды не требуетъ, и въ пищѣ всѣ очень умѣрены.

Всѣ жизненныя потребности до смѣшного невелики.

Проѣзжая по рынку — одно изъ самыхъ интересныхъ живописныхъ зрѣлищъ Неаполя — я видѣлъ такого рода купцовъ: около корзиночки, сооруженной изъ щепочекъ и наполненной двумя крохотными жалкими полудохлыми рыбками, сидитъ продавецъ и пронзительнымъ голосомъ выкликаетъ свой товаръ. Сколько могутъ стоить эти рыбки величиной съ ладонь — въ Неаполѣ, въ этомъ рыбномъ царствѣ. Нужно добавить, что грязная простоволосая женщина, которая закупитъ оптомъ весь запасъ этого товара будетъ торговаться до седьмого пота, хватая несчастныхъ рыбокъ, подбрасывая ихъ, перевертывая, нюхая и, вообще, стараясь выжать изъ флегматичнаго купца все, что можно.

Большинство неаполитанскихъ промышленниковъ, это «купецъ, продающій пару рыбокъ».

Часто мы встрѣчали цѣлую длинную процессію: два дюжихъ итальянца везутъ крохотную телѣжку, на которой стоитъ обыкновенная шарманка. Третій, мускулистый мужчина, гордо идетъ сбоку, положивъ одну руку на шарманку (очевидно, это настоящій владѣлецъ ея), а еще два здоровяка подталкиваютъ телѣжку сзади.

Въ сущности, эту телѣжку могла бы повезти вскачь обыкновенная кошка; но пять верзилъ присосались къ шарманкѣ, какъ піявки, и каждый всѣми силами старается доказать, что онъ честнымъ трудомъ зарабатываем свой хлѣбъ.

Шарманка останавливается… Двое начинаютъ вертѣть ручку, мѣняясь съ видомъ полного изнеможенія каждыя двѣ минуты; одинъ горланитъ какое нибудь «sole mio», а остальные двое энергично собираютъ у слушателей деньги.

Соберутъ копѣекъ десять, покроютъ чехломъ шарманочку и поплетутся дальше, придерживая, подпихивая и таща телѣжку, точно русскіе многострадальные бурлаки по берегу Волги баржу тянутъ.

Лѣнивые… Если у итальянца чешется затылокъ онъ не почешетъ его до того случая, когда встрѣтится со знакомымъ и сниметъ шляпу; тогда, заодно, и почешется.

Вся нечеловѣческая энергія цѣликомъ, какъ въ громадныхъ коллекторахъ, собралась въ продавцахъ открытокъ и разносчикахъ газетъ.

Только въ Неаполѣ возможенъ такой прямо-таки невѣроятный способъ распространения газетъ.

Газетчикъ, опережая васъ, вдругъ ловко подбрасываетъ вамъ подъ ноги какую-нибудь «Миланскую газету» или «Ророіо Romano», съ такимъ разсчетомъ, чтобы вы съ разгону наступили ногой на газету… Тогда газетчикъ поднимаетъ крикъ и взыскиваетъ деньги за, якобы, испорченную вашей ногой газету.

Добродушные туземцы, зная этотъ способъ, остерегаются и ставятъ ногу съ разборомъ, а форестьеры всегда попадаются.

Нѣсколько дюжихъ итальянцев везутъ крохотную телѣжку.

Никакимъ промысломъ не брезгуютъ оборванные юнцы, если можно получить нѣсколько чентезимовъ.

Одинъ итальянскій мальчишка, пробѣгая мимо меня, вдругъ остановился и указалъ мнѣ на проходившаго жирнаго патера.

— Ну? Что?

— Патеръ.

— Прекрасно. Что же дальше?

— Это патеръ. Господинъ мнѣ дастъ что нибудь?

— За что?!

— За то, что я указалъ господину патера.

Такихъ указателей патеровъ въ Неаполѣ несмѣтное количество.

Едва мы пріѣхали и, оставивъ вещи въ гостинницѣ отправились купаться, какъ передъ нами выросла фигура молодца самаго подозрительнаго вида, съ грязными руками и бѣгающими вороватыми глазами.

Этотъ человѣкъ на все время нашего пребыванія въ Неаполѣ сдѣлался нашей тѣнью, нашимъ эхомъ, нашимъ вторымъ я.

Увидѣвъ, что онъ отдѣлился отъ группы людей не менѣе подозрительныхъ, мы инстинктивно сдвинулись ближе и вынули руки изъ кармановъ, но грязный парень сказалъ:

— Господа путешественники! Я могу предложить себя въ качествѣ гида. Хорошо знаю городъ, могу показать самое интересное.

— Не надо! — хоромъ отвѣтили мы.

— Могу показать вамъ Везувій, повезти васъ на Позилиппо и порекомендовать самый лучшій кафе-шантанъ въ городѣ.

— Не надо!

— Въ такомъ случаѣ, я знаю, что заинтересуетъ молодыхъ путешественниковъ (онъ засмѣялся съ самымъ развратнымъ видомъ) — тарантелла!

— А-а, тарантелла, — заинтересовались мы. — Это любопытно. Посмотримъ…

— Гдѣ господа остановились? «Эксцельсіоръ?» Тутъ за угломъ! Знаю. Я сегодня вечеромъ зайду. Сейчасъ купаться? Знаю! Пойдемте, я васъ провожу.

— Да не надо, — сказали мы. — Зачѣмъ-же? Купальня вѣдь въ двухъ шагахъ.

— Нѣтъ, что вы! Я вамъ помогу. Развѣ можно? Вотъ тутъ купальня. Видите — вотъ она. А это вотъ будка, гдѣ продаютъ билеты. Здравствуйте, мамарелла! Вамъ, конечно, нужны билеты? Вотъ этимъ господамъ нужны билеты! Дайте имъ билеты! Они очень нуждаются въ билетахъ. Пожалуйста, три билета. Вотъ они платятъ вамъ деньги. Позвольте, я заплачу. Нѣтъ, нѣтъ, не безпокойтесь. Вотъ ихъ деньги, мамарелла. Сдачи! А, вотъ сдача. Получите сдачу, синьоры. Это сдача. Позвольте, я проведу васъ въ купальню. Это вотъ называется купальня. Это тутъ раздѣваются, а тамъ вотъ купаются, видите, гдѣ вода. Прислужникъ! Вотъ эти господа хотятъ выкупаться. Это прислужникъ, господа. Не бойтесь, господа — онъ славный малый. А то вонъ пароходъ идетъ. Здѣсь вотъ раздѣвайтесь. Позвольте, я вамъ разстегну жилетъ вамъ неудобно. Я вамъ расшнурую ботинки. Сядьте на стулъ, а ножку свою поставьте мнѣ на колѣно. Прислужникъ! Эти господа будутъ купаться. Они добрые, хорошіе господа. Надо, чтобы имъ было хорошо купаться. Позвольте, я галстукъ развяжу.

— Ради Бога, намъ ничего не нужно! Мы все сами сдѣлаемъ.

— Позвольте, я разверну вамъ простыню.

— Ничего, ничего не надо. Мы сами все сдѣлаемъ — вернитесь къ своимъ повседневнымъ дѣламъ.

— Такъ я васъ тутъ около купальни подожду…

— Не надо! До вечера намъ ничего не понадобится.