Виктор Белько - Легенды о славном мичмане Егоркине

– Остросаблин, а ты из самой Одессы? – спросил его кто-то из электриков.

– А что?

– Да ты просто первый встреченный мной одессит, который не еврей!

– Тогда половинный!

– А это как?

– Очень просто, у меня мать – еврейка. Так что ты встретил лишь половину не-еврея!

– Ну, извини, я ничего такого…

– Все нормально, ибо еврей – это не ругательство, это характеристика!

– Ты бы, Котов и сам догадаться бы мог! – вмешался Петрюк, наблюдавший за нами.

– Как это?

– Да он тебе вопросом на вопрос каждый раз отвечает!

Из своих недр вылез кок классической профкомплекции – круглый, румяный, добродушно улыбающийся и жмурящийся на вечернее солнце, как откормленный, довольный сытой жизнью, кот. Он с видимым наслаждением вытирал свое потное лицо белым “разовым” полотенцем, как грешник, выскользнувший на время из ворот ада.

– Варенуха, дай кружечку компота, ананасовый компот – моя слабость!

– Ни, Остросаблин, та это у всих слабость, а у меня – норма!

– А ну принеси сюда компот и угости всех – вмешался Петрюк, – а не то я тебе твою собственную норму урежу – вона, гляньте, добрые люди, рожа-то, скоро уже треснет, а что я тогда твоей маме скажу? Доброжелатели говорят, что она, в смысле твоя довольная морда, уже в “амбразуру” камбузной двери не помещается!

– Та ни, товарищ старший мичман, врут завистники! Еще иногда выглядываю! И в коже на лице есть еще место для роста! – и кок смешно оттянул щеку, демонстрируя, что кожа на его лице вполне может еще некоторое время выдерживать такую сытую жизнь.

– Товарищ старший мичман – заговорщицки подмигнул Остросаблин, пусть этот Ламме Гудзак ест себе от пуза! Вот танкер с припасами еще раз опоздает на пару дней – мы его заколем, зажарим, съедим, а на акул спишем!

– Да где же я тебе такую акулу – то найду в Средиземном море, в которую поместится наш Варенуха? Так и будет он за нами вечно числиться – на балансе. И хрен его когда спишешь… – деланно возмутился Петрюк.

Меж тем, начало темнеть. А темнеет, я вам доложу, в Средиземке, не так, как у нас. Здесь, на Севере, как будто лампы реостатом гасят. А там – бац, рубанули, и минут через двадцать – хоть глаз коли, как у негра в ж… в же.. в желудке! Двадцать минут после заката и ты – как Верещагин в бочке с мазутом! А вот тогда я сразу же разбудил свою команду, а офицеры уже давно собрались на сигнальном мостике. Мы в два счета тихо сделали то, что давно заранее готовили, еще раз тщательно проверив.

Тем временем, совершенно без команд и шума, обычных швартовочных криков и суеты, лодка отдала швартовы, подводники быстро подготовили надстройки к погружению. Как только смолкли дизеля подлодки, резко усилился грохот наших дизель – генераторов. “Эх, тон чуть-чуть не тот, как бы чего не почуяли англичане” – забеспокоился наш штурман, обладавший очень неплохим музыкальным слухом. Лишь он один мог играть на нашем давно расстроенном пианино что-то еще, кроме “собачьего вальса”. И даже, на мой вкус, – неплохо!

Огни на лодке враз погасли, а на нашем борту, аккуратно против каждого из якорных огней лодки, зажглись, в том же количестве и той же яркости лампы “гирлянды”, изготовленной корабельными электриками. И вот, лодка тихо – тихо, самым малым ходом погрузилась с небольшим дифферентом на нос почти у самого нашего борта. Только вспенились волны от воздуха вырвавшегося из клапанов вентиляции ее цистерн. А на месте стоянки, у самого борта, зашипел и мгновенно раздулся надувной уголковый отражатель – такая штуковина из металлизированной резины – ложная цель для ракет с радиолокационным каналом самонаведения. Теперь на экране локатора у “англичанина” – те же две светящиеся отметки, как и раньше, рядом друг с другом. Вот на этом-то “уголке” Остросаблин и укрепил заказанный мною большой плакат. Изображенное на нем должны были увидеть на рассвете с фрегата или с вертолета – по моему замыслу. Впрочем, для вертолета заготовлено было еще кое-что – если подлетит опять. Но пока на фрегате стояла тишина, лишь ветер, дувший с их стороны, иногда доносил до нас глухое урчание их двигателей.

Старший лейтенант Дериков, командир группы электриков, протянул своему матросу из старослужащих пачку “Столичных”. Именно он так вовремя включил “гирлянду” на борту корабля..

– Вот тебе, служивый, целковый, выпей за мое здоровье! – сказал Дериков, явно кому-то подражая.

– Рад стараться, ваш-бродь! – в тон ему, дурачась, отвечал матрос фразой героя из вчерашнего кинофильма.

Оставалось ждать. До рассвета было еще времени уйма – минимум часа три. Спать не хотелось, сказывалось возбужденное ожидание. Не спал командир, на ходовом посту заливаясь “по горловину” черным кофе, который он закусывал бутербродами с соленой рыбой. Вот уже вторая тарелка с такими бутербродами тоже заметно опустела. – Это я от нервов – флегматично пояснил он кому-то свой повышенный аппетит.

Наконец, начало светать. Мы все с нетерпением ждали представления. От дальнего берега потянуло утренней туманной дымкой, но взлетающее с востока южное солнце быстро с ней справилось. Мы погасили наши огни. А с фрегата увидели … наш чистый борт, вместо ожидаемого черного силуэта лодки на его шаровом фоне. Через несколько минут в плотном утреннем воздухе над поверхностью морской пучины разнеслись истошные сигналы боевой тревоги на фрегате Ее Величества! На его юте команда срочно готовила к вылету знакомый вертолет, грохотала экстренно выбираемая якорь-цепь… “Отменная выучка у “супостата”, но у нас не хуже” – ревниво подумал я. Мы ожидали “второй части Марлезонского балета”! Вот сейчас они подлетят поближе и еще кое-что увидят!

Сигнальщики в лицах разыгрывали момент, когда их коллеги убедились в своем “прохлопе”. – Опять мы про(…) русскую лодку! – якобы докладывал один, другой обормот изображал английского командира и что-то говорил, размахивая руками. – Не верю! – заливался смехом третий, – английский офицер таких слов просто не может знать! На сигнальщиков дружно цыкнули и они словно испарились с глаз долой.

Меж тем, фрегат дал ход, густой сиреневый дым повалил изо всех его газовыхлопов не прогретых, экстренно запущенных машин, и он начал сближаться с нами, намереваясь пройти у нас где-то по корме на близком расстоянии, всего в паре кабельтовых.

– Ищи ветра в поле! – злорадно засмеялся командир и скомандовал: “Вахтенный офицер! Пусть штурман пожелает англичанину на 16-том канале доброго утра и счастливого плавания!

Штурман, вполне сносно владевший разговорным английским, так и сделал, в ответ получил тоже вежливое “Наилучшие пожелания! И удачи, тоже!”

– Молодец англичанин! – одобрил командир, – умеет держать фасон!