Виктор Белько - Легенды о славном мичмане Егоркине

Потом потянулся неспешный мужской разговор, о том, о сем. Про “железо”, разные автолюбительские “ноу-хау” обсудили, дружно ругали ГИБДД, как их там не называй – а все – гаишники и есть гаишники! Разговор вернулся к теме приближающегося праздника. Сергей похвастался, что его хотели “ выделить” в Деды-Морозы, но все же удалось отвертеться. Надо сказать, что в гарнизонах и военных городках Дед Мороз, который разносит подарки детям офицеров и мичманов экипажа – обычно сам офицер или мичман (сейчас может быть и “контрактник”), но ни в коем случае – старшина или матрос “срочник”, и, тем более – без серьезного контроля. В пояснении не нуждается – Дед Мороз часто “горит” на работе, а точнее, буквально тонет в гостеприимстве. Нет, жены-то всегда были строго предупреждены, и они, в благодарность, давали Деду из матросов что-то вкусненькое, но не спиртное. Зато соседи, из тех частей или предприятий, где до поздравлений Мороза не додумались, затаскивали парня к себе, тот обреченно выслушивал стишок от малыша, говорил свои дежурные “Морозовские” стишки, поздравлял, вручал тому “втихаря” приготовленный и сунутый ему в руки где-то в прихожей родителями, новогодний подарок. И все, скажете вы? Ну да, как же! Щас! Мы же русские люди, за доброе дело должны отблагодарить! Как? Совершенно дурацкий вопрос, особенно – в предпраздничный вечер! Деда и его сопровождающих (всяких там котов, волков и менее привычных русскому глазу персонажей, обычно таскающих мешок с подарками и собирающих гостинцы туда же. Это потому, что со Снегурками на кораблях – напряженка, по причине полного отсутствия представительниц женского пола, тащили их за стол или на кухню и – наливали по рюмке. Но дом, даже в поселке, не один… А каждом доме – несколько подъездов, а в подъезде – несколько этажей… Это в большом городе существует денежная такса и Дед Мороз, как сезонный вид бизнеса, а у нас – нет! Пока, во всяком случае…

И некоторые матросы и старшины, переодетые в сказочные персонажи, к концу поздравлений уже теряли боеготовность. Бывало… Ибо, как матроса не воспитывай, но он всегда хочет жить хорошо, когда улизнет из под бдительного ока приставленных к нему семерых нянек! А за всеми не углядишь! Мичмана и офицеры – тоже, бывало, злоупотребляли в ходе выполнения этого поручения, (злые языки говорили, что уже примерно с пятого ребенка дед работал “на автопилоте”). Но вот это явление особого ужаса и благородного гнева у командования справедливо не вызывало. Нет, ну конечно, были и такие начальники, предпочитавшие вовсе исключить “сомнительные” и “опасные” мероприятия, лишь бы ничего не делать, но главным образом…

Тут оказалось, что все присутствующие, кроме Сергея, так или иначе, когда-либо хотя бы раз выступали в качестве Деда Мороза. Все согласились, что работа трудная, и даже – где-то опасная. Когда Егоркин был секретарем комитета комсомола на одном из кораблей, то он так серьезно отнесся к поручению, что домой, до праздничного стола так и не дошел. На корабль – тоже. И за это ему “намылил холку” замполит, а жена сначала устроила ему теплую встречу у порога (Палыч сильно обрадовался, что под рукой Светланы сковородка тогда оказалась из легкого металла, а не “блинная”, из литого чугуна), а потом – не пускала его в квартиру еще недели две. Но мичман – ветеран сказал, что он получил тогда такие впечатления, что до сих пор вспомнить приятно. А эти головомойки за них – так себе, как копеечный штраф за не пристегнутый ремень! Все посмеялись, опять подняли стаканчики – за наступающий праздник, выпили и потянулись за закуской.

Только отсмеялись, оценив ситуацию, а тут Егоркин сказал, что он лично знаком с НАСТОЯШИМ Дедом Морозом. Сначала наступила тишина, а Курочкин от неожиданности уронил пайковую шпротину. Причем точно и аккуратно на штанину свежевыстиранных камуфляжных брюк. Дима тут рассерженно зашипел. Все опять засмеялись, а Рюмин, аппетитно хрустнув крепенькой соленой сыроежкой, подытожил ироничным тоном: “Завидую я тебе, Палыч! И с инопланетянами выпивал, и с самим Корабельным ты общался , а теперь – даже настоящего Деда Мороза лично знал! И везде-то ты был, и послать-то тебя некуда!”.

– А расскажите, дядя Саша! – попросил смеющийся Сергей.

– Хорошо! – охотно согласился Егоркин: – но только – для тебя! Эти обормоты и старые, заплесневелые скептики и циники оборжут даже святое! А, собственно, почему нет настоящего Деда Мороза, если триста лет подряд миллионы, (а в сумме – так и миллиарды), детей последовательно и ежегодно думали об одном и том же образе, причем – почти одинаково, по существующему художественному образу, то почему он не может МАТЕРИЛИЗОВАТЬСЯ? А о том, что слово и мысль могут иметь осязаемые формы, я лично несколько раз убеждался!

Андрей в это время уже разлил по стаканчикам принесенный мичманом южный напиток. Заметив это, Палыч предупредил: “Вы, ребята, осторожнее, братан – он для себя гнал, на совесть, боится качество не дать, так что вместо сорока-то, верных градусов 60 – 70 – гарантируется!”

– За здоровье славного старшего мичмана Егоркина и его брата! – громогласно проревел здоровяк Курочкин. Все выпили. Из глаз Сергея потекли слезы.

– Что это было? – шипящим голосом выдавил из себя старший лейтенант. Крепкий напиток блокировал дыхание и ожег голосовые связки.

– Чача, напиток такой, выгнанный из перебродившего виноградного жмыха. Слабый виноградный спирт, короче! Ты запей, закуси вот… – Андрей подложил закуски в тарелку молодому офицеру.

– Слабый? – прошипел обожженными связками молодой офицер. – Да на нем торпеды работать смогут запросто!

– А что? Надо попробовать!

– Ага, для книги рекордов Гиннеса – все из торпед домой шило тянут, а ты – из дома понесешь! Сколько народа от удивления в госпиталь попадет!

– Вот ты, Андрей, молодец, как настоящий тыловик взял на себя “процесс обеспечения процесса” – ехидно одобрил его Рюмин.

– А у меня просто совесть болит, на вас глядючи, Николай Григорьевич, как вы даже банку открываете, или рыбу режете – и то – с риском для жизни окружающих! Никакой техники исполнения. И безопасности – тоже!

– У тебя совесть болеть не может! – наставительно воздел палец к небу (или гаражному потолку?) врач-ветеран: У тех, кто прослужил больше 7 лет в структурах тыла, она атрофируется или удаляется непосредственными начальниками и ревизиями в ходе специфической службы как рудиментарный орган! Так что это у вас, батенька, в лучшем случае – фантомные боли , не обольщайся! А вот я, ежели кого и покалечу – так сам и заштопаю, или стерильно обработаю место после ампутации некоторых ваших органов! Особенно тем, кому, по возрасту, они нужны все меньше и меньше!