Виктор Белько - Легенды о славном мичмане Егоркине

Меж тем, разведка донесла, что Парилкин перешел на валерьянку, глаз не смыкает, ест наскоро, не выходя из каюты. А его даже никто и не стережет! Наоборот, ему даже стали сочувствовать! А раньше – только критиковали нещадно! И даже его подчиненные коки обещали ему сухарей заготовить – для тягот будущей жизни!

Наконец, к полудню, бледный, с темными кругами под глазами, покачивающийся от пережитого напряжения, но свежевыбритый и благоухающий французским одеколоном, помощник принес в каюту командира толстый отчет по продовольствию. Он был сделан им и Петрюком по всем тыловским правилам и даже – с каким-то особым шиком! Командир остался очень доволен. Вызвав к себе старпома и заместителя, он при них похвалил поразительную работоспособность и рвение помощника по снабжению.

– Вот! – сказал командир, – учитесь: офицер представил отчет по боевой службе почти за неделю до установленного срока! Ставлю пример! А вы у меня…

Старший лейтенант Юра Парилкин первый раз в жизни подумал – что хорошо служить – это приятно! Его поставили в пример, а раньше ставили только, фигурально выражаясь, конечно, в определенную позу. Однако этот успех приписал своим личным служебным качествам! Однако, при нашей швартовке к родному причалу и он и Петрюк напряженно всматривались в ряды встречающих. Конечно, никакой прокуратуры и ребят из других соответствующих структур не было. Но настроение было у них испорчено, тем приятнее было осознавать, что опасения не оправдались. После швартовки и традиционного официоза Тетушкин, видно, втихаря успевший “клюнуть” с кем-то из встречающих друзей-приятелей, расчувствовался и признался, что он и телеграмму “смоделировал” и шифровальщику хвост накрутил, и командира на пламенное выступление вдохновил, да и кое-какие слухи по кораблю распускал через верных людей. Сначала на него обиделись, а потом – простили. Ведь не для себя он все это делал, а исключительно – в интересах службы. А на меня Петрюк долго дулся – ему все снилось ночами, как его негры по джунглям ловят, собираясь его самого пустить на тушенку. Да выпили мы с ним сразу мировую и помирились.. А Парилкин стал служить вполне прилично и его взяли куда-то на повышение. Вот так!

– Да-а! – протянул Куропаткин. – А по мне, чем такая педагогика – так лучше в морду! Без разрушительных последствий! Парилкину что, он молодой пофигист, а у Петрюка и инфаркт мог бы быть!

– Вот я и говорю – каждому индивидуальный подходец нужен! Но Тетушкин, он хоть и баламут, а умный офицер. А ты пока тянешь только на вожака обезьяньей стаи. Горилле даже проще – хоть образование не мешает! Однако, надо бы и по домам – а то жены свою педагогику применят – организуют, нам теплую встречу с садизмом! Каждому – по заранее изученным болевым точкам! Опыт, блин, им позволяет!

Нет, а кто спорит, что в наше время дождь был мокрее, шило – крепче, а килограмм тяжелее? Досужие разговоры после некоторого подогрева крепким, ароматным чаем, и кое-чем покрепче его, скатились на критику существующего порядка вещей. Как только общая беседа затронула тему традиций и мощи нашего флота, конечно, в центре внимания вновь оказался славный старший мичман Егоркин. Он не то чтобы лучше всех разбирался в этом вопросе, но делал это более доходчиво, на убедительных примерах, которых у него было по целой куче на каждый случай.

– Как-то в начале девяностых годов возвращались мы с боевой службы, – начал он, – а тут – бац, по радио приходит указание зайти всем нашим КПУГом из трех сторожевиков в одну знаменитую военно-морскую базу бывшего вероятного противника, а теперь, соответственно, вероятного друга-приятеля на очередные новые времена. Как ожидалось – для последующих совместных учений по борьбе со звереющим терроризмом, который уже тогда начал доставать всю демократию. Но дело-то в том, что мы уже были изрядно потрепаны штормами, а провизионки заметно опустели. Горячительные напитки были сурово уничтожены, с садизмом, во время предыдущих визитов и заходов такими же бывшими вероятными противниками и всякими официальными представителями России в одной из Средиземноморских стран. Военный корабль-то – это такой передвигающийся участок родины, и пили они, надо сказать, по-родственному, с особой тоской по русским березам. Вот поэтому запасы спиртного, хранившиеся на корабле бережнее боевых ракет, но предназначенных в целях большой и малой дипломатии, очень пострадали от наших представительств. Мусульманам просто столько не выпить! Впрочем, и местные ребята тоже сделали вид, что ничего не знают про запреты своей собственной религии и тоже слегка “порезвились”, отдав должное нашему национальному напитку. Как они говорят, что через стальной корпус Всевышний смотрит на воинов не так уж чтобы очень строго…

Как бы то не было, но поставленную задачу надо выполнять, а никто вообще не представлял, как же это делать без водки. Наверное, это еще хуже, чем ловить лодку со “сдохшей” акустикой. Но как пополнить эти запасы, никого из далекого начальства не волновало. Они сделали вид, что верили в возможность “безводочной дипломатии”. На местном совещании поступило одно “конкретное предложение – давайте что ни будь делать! Как сказал комбриг, копируя киногероя из старого фильма, мы находились накануне “грандиозного шухера”.

Конечно, в магазин в море не сбегаешь, даже один раз, а рассчитывать на покупки в иностранном порту – да на те крохи валюты только и купишь, что слезы консульского финансиста. Кстати, насчет горячительных напитков еще с горбачевских времен, вообще было плохо – по инвалютным нормам продукты-то купить можно, а вот спиртное… Но делать нечего… Замкомбрига Громяковский, у которого была собственная теория и богатейшая практика проведения таких встреч, собрал “кризисный штаб” – ПКСа , доктора, продовольственника, боцмана и меня. Это были еще те старые лисы (кроме врача-лейтенанта, конечно), которых, фигурально выражаясь, в норе с одним выходом еще никому поймать не удавалось!

– Отцы! – проникновенно сказал он, – на вас возлагается самая ответственная задача. Наши корабли с учебно-боевыми задачами справятся – и красиво поманеврируем совместно, и из пушек пальнем, и ракетами жахнем по мишени, если будет запланировано, да и ничуть не хуже бывшего вечного супостата, а ныне союзника. Это мы умеем, только давай говори, где чешется! А вот у вас – задача боевая, и шансов на второй галс у нас не будет, это ежели да коли что. Наши корабли здесь сто лет не были! А поэтому, это будет первое впечатление для всех ныне живущих! А вот это самое первое впечатление второй раз никак уже не произведешь!