Виктор Белько - Легенды о славном мичмане Егоркине

Фельдшер, помощник, флагманский врач, а также несколько человек, определенные в носильщики, уже ждали на шкафуте. Мигом сдернули с больного одеяло, изрядно промокшее от брызг волн, и заботливо укрыли сухим.

На таком корабле нет амбулатории, а в лазарете вдвоем уже не развернуться. Поэтому амбулаторию с импровизированным хирургическим столом развернули прямо в столовой, там было просторно, помещение расторопный фельдшер Арсланов уже даже прогреть и прокварцевать успел – на всякий случай, кто их знает. эти коварные микробы?..

Командир БЧ-5 распекал своего Ясенева:

– Ну все, дружок, я считаю, что у тебя на корабле дел больше нет, раз ты с “рогатыми” в спасатели подался? Подвигов в твоей жизни не находилось? Не хватало? Я тебе их в другой раз сам обеспечу! Погоди, возьмусь я за твое воспитание! На корабле у всех свои обязанности. А если каждая килька будет рваться в герои, пренебрегая ими – то на кой черт тогда мы все здесь? Сейчас – быстро переодеваться и под горячий душ – там уже вспомогательный котел запустили, а после – поесть чего-нибудь, помощник уже организовал. Смотри – если заболеешь – то объявлю саботажником и дезертиром с механического фронта!

Замполит уже быстро переоделся в своей каюте, проверил, чтобы все гребцы пошли в пышущую паром душевую и прогрелись. Чай пыхтел на плите, продовольственник даже своего собственного меда не пожалел, а кок щедро вываливал на противень с шипящими в масле макаронами “тушенку” из наскоро взрезанных банок, которые помощник “оторвал от сердца” из “стратегического личного НЗ”.

В закрытой каюте помощник и Егоркин, грозно говорили с Родаковым, которому досталось больше всех, и даже после душа трясся и был в синих “цыпках” с головы до ног, бледен, губы заметно тряслись. Холодная вода захлестнула его, и в резиновых штанах он привез добрых десять литров, к тому же в мокрой одежде он просто продрог под свежим ветром.

– Значит, так, слушай меня сюда! – заявил Кайрин командирским тоном, не терпящим возражений: – берешь стакан, выпиваешь, задерживаешь дыхание секунд на десять, а потом – запиваешь и заедаешь! Пей!

Егоркин в это время споро готовил бутерброды, сам поедая куски консервированного мяса прямо с ножа. (Сказывалось морпеховское прошлое…)

– Не буду! Я водку ни разу не пил! – сопротивлялся старшина Родаков.

– А кто тебе сказал, что это водка? – обиделся Александр Павлович, – это – чистый спирт!

– Все равно, и тем более – не буду!

– А кто тебя спрашивает – будешь ты или нет – разъярился помощник, это – не разврат какой алкогольный, а служебно-необходимое лекарство! Прямо детский сад цельно-запечатанных благородных девиц тут мне устраиваешь! Иначе сразит тебя воспаление твоих тяжелых от курения легких или гайморит, какой-то себе организуешь! Вот взял – и выпил! – Кайрин обвел его уничтожающим взглядом с головы до ног, хотя маленькому помощнику это было трудновато сделать. Однако – удалось. А вам приходилось видеть старпома, который бы смог терпеть пререкания? Вот то-то! Даже когда старпом делает вид, что их терпит, он в это время просто придумывает кары отступнику Устава.

Куда было деваться бедному Родакову! Он взял и выпил … Но недослушал он старшего лейтенанта Кайрина, который ему очень толково объяснил всю технологию употребления “лекарства”. А зря! Слезы хлынули из глаз, по горлу кто-то прошелся крупным рашпилем и заткнул его спазмами.

Так что, Егоркину пришлось заняться с бедным старшиной “ликбезом”. Когда тот, преодолевая спазмы, жадно влил в себя пол-литра воды, закусил всунутым ему в руку солидным и питательным бутербродом, его заставили обмотаться в одеяло и Кайрин вызвал дежурного по низам: – Родакова – в кубрик, два одеяла на него и пусть спит, пока не надоест! От ходовой вахты я его пока отстраняю – пусть метристы сами там думают, как вахту нести будут! – скомандовал он.

Егоркин невинно задал офицеру вопрос:

– Игорь Сергеевич! А вдруг мы Родакову отравленный продукт дали? Давай попробуем?

– Нет, вы, Александр Павлович, сами пробуйте, а я на ходовой поднимусь – командир там уже явно по мне скучает и накапливает ко мне вопросы и указания. Если дать ему еще немного времени на это, так мне с ними и до отпуска не справиться!

Егоркин пожал плечами, тоже не стал пить – дышать на подчиненных, да еще в море, запахом свежего спирта, при здравом рассуждении, он счел вовсе дурным тоном. Поэтому он потопал в свою каюту, громыхая подошвами тяжелых ботинок. Он занялся приготовлением чая с сушенной малиной и чашелистиками морошки – тоже вполне надежная профилактика простуды – решил он.

Тем временем, раненого перенесли на стол, сооруженный из нескольких обеденных баков в столовой заботами запасливого и хитрого Арсланова. В корабельных кладовых оказалось почти все необходимое для ухода за раненным.

– Товарищ майор, у больного давление падает! – встревожено доложил фельдшер,

Врач подошел к больному и осмотрел. Тут вдруг по всему его телу пошли судороги.

– Та-ак, дела-то хреновые! – протянул врач, – надо бы рану прозондировать – кость-то черепная цела?

Пока он возился, исследуя рану, матрос, изображавший санитара, вдруг увидел ярко-алую разорванную ткань под лоскутами кожи. Тяжелая кровь вытекала из раны, ее собирал тампоном сосредоточенный Арсланов. Можно было разглядеть в глубине раны, в которой осторожно шевелил зондом врач, белеющую кость. Вот этого “санитар” уже не вынес – покачнулся и стал оседать на палубу. Ругнувшись на своем языке, фельдшер успел подхватить его под руки, подвести к двери и вытолкнуть в объятия толпящихся у двери столовой моряков. В этот момент заместитель командира заглянул в дверь, уже открыл было рот, чтобы спросить о самочувствии больного, но увидел, что того опять бьет судорога, а врачу его не удержать. Одновременно с Арслановым они бросились к столу и стали удерживать бьющегося матроса. Доктор, отчаянно чертыхаясь и удерживая равновесие на вырывающейся из-под ног палубе, исхитрился наполнить шприц и сделать укол. Больной успокоился, его лицо покрылось мелким потом. Врач тоже взмок.

– Слушай, Михалыч, ты как-то мне говорил, что при виде крови тебя будто бы мутит? – невинным голосом спросил он замполита.

– В каждом враче сидит латентный садист! – огрызнулся офицер, – мог бы и не напоминать. Не до страхов сейчас было! Как-нибудь в другой раз я тебе покажу, как падаю в обморок при виде крови! – пообещал Михалыч.

Врач поднялся на ходовой, доложил по радио о состоянии раненого, получил рекомендации.

Тем временем корабль вовсю несся ко входу в залив, где его должен был встречать медицинский катер с бригадой врачей.

Машины держали заданные обороты. Корабль, врезавшись острым килем в волны, взрезал воду форштевнем, за кормой вились встревоженные чайки, выглядывая в кильватерной струе мелкую рыбешку.