Александр Стефанович - Париж ночью

— Быстро в душ! — приказал я.

Они помчались в ванную и, оттаяв там, опять принялись хихикать, фыркать и обливать друг друга водой.

Я снизошел до них. Открыл прямо в ванной новую бутылку шампанского. Вместе мы разместились в джакузи, и я забрызгал их раны подвернувшимся под руку антисептиком.

Потом мы вернулись к столу и продолжили пир.

— Что это с вами было, девчушки? — спросил я, разливая вино по бокалам. — Вы, наверно, умом двинулись?

— Нет, это ты, милый, умом двинулся, — последовал ответ. — Самое главное позабыл за своей работой.

— И что же я позабыл?

— А то, что сегодня Вальпургиева ночь!

– Какие очаровательные ведьмочки! — воскликнул Пьер. — Значит, они и в России водятся.

– Там имя им — легион, — отозвался я. — Расскажу тебе еще пару баек про русских красавиц, только ты меня не сбивай.

– Молчу и слушаю.

В своем модельном агентстве Любка была выше всех ростом. Да и выше меня она была тоже сантиметров на пять, за что в моей записной книжке рядом с ее именем и телефоном значилось прозвище Жирафа. Но это без всяких обид, просто чтобы не путать ее с другими моими подружками: Любкой-Толстушкой и Любкой-Хохотушкой.

Она была дочерью какого-то генерала. Но папаша был сильно занят на службе, воспитанием дочки не занимался, и Жирафа осуществляла свободный полет по жизни, не сдерживаемая никакими предрассудками.

Любовницей она была замечательной — изобретательной, веселой, озорной. Мы встречались у меня в мастерской, где главным помещением для творчества была сауна. Любе там страшно нравилось, хотя полки были для ее длинных ног несколько коротковаты. В бане Любка полностью расслаблялась, и ее тянуло на откровения. Иногда она мне такое рассказывала, что я просто недоумевал, как это земля еще не разверзлась под ее ногами, а сама она не провалилась в геенну огненную. Свои немыслимые похождения она излагала с очаровательной непосредственностью и искренним убеждением, что они должны стать сюжетом какого-нибудь фильма. Еще она любила позировать ню. И у меня набралась целая серия ее фотопортретов.

Поведав новую порцию своих приключений, она ждала момента, когда же я наконец возьму в руки камеру и в очередной раз запечатлею ее несравненную красоту.

А меня в тот момент волновала совсем другая проблема, о которой я честно заявил ей в процессе банно-саунной увертюры нашего свидания. Я где-то застудил спину и старался разогреть ее в сауне, чтобы радикулит не помешал предстоящей любовной акробатике.

И что ты думаешь? Баня помогла. Некоторое время спина совершенно не давала о себе знать, но когда мы, утомленные после бурных объятий, отдыхали, в позвоночнике опять кольнуло. Я застонал и поморщился.

И тут Любка сочувственно говорит:

— Больно? А ведь я могу тебя излечить.

— Это еще как?

— Знаешь, я ходила в закрытую поликлинику министерства обороны, куда помимо папы приписана вся наша семья. И там, в лаборатории нетрадиционной медицины, мне сделали потрясающий массаж. Я, как и ты, мучилась со спиной, так мне за один сеанс все боли сняли, видишь, летаю над землей, как ангел.

Сравнение с ангелом было настолько сильным, что я заинтересовался этим методом, хотя всех этих «народных целителей» считаю жуликами и шарлатанами.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи, что это еще за массаж?

— Это древний комплекс массажа, — вдохновенно заявила Жирафа, — абсолютно надежный и запатентованный. Его уже четыре тысячи лет практикуют в Тибете. Так что методика отработана. Ты должен мне довериться.

— С какой стати?

— Потому что тебе нужно расслабиться не только телом, но и душой. Там, в Тибете, делается большой акцент на духовность.

— А технически как его делают, этот массаж?

— Пятками.

— Чем-чем?

— Ногами. Я тебе сейчас все покажу. Ложись на живот, а я встану тебе на спину и буду массировать ее ступнями. Только ты не бойся. Я ведь так всю свою семью излечила, и папу, когда он в Москву из северной командировки прилетел, и своего брата-футболиста, и даже бабушку. Давай поворачивайся быстрее.

Конечно, доверять свою спину Любке было чистым безумием, но образ спасенной бабушки решил дело в пользу прогрессивного тибетского метода. Я перевернулся на живот. Она залезла мне на спину и стала ходить по ней ногами. Можешь представить себе хруст моих костей! Ведь девушка ростом под два метра, какая бы она ни была модель, все-таки что-то весила. А кроме того, лежал я не на жестком полу, как положено при массаже, а на мягком матрасе. Поэтому, когда она по мне ходила, мой позвоночник так изгибался, что вполне мог проломиться под ее пятками. Боль, конечно, никуда не ушла, а стала просто нестерпимой. В какой-то момент я понял, что могу потерять сознание и позвоночник вот-вот лопнет от Любкиных танцев. Собрав последние силы, я сделал отчаянное движение и сбросил ее с себя, а сам со стоном упал на бок.

Потом начал орать:

— Что же ты сделала, мерзавка, ты чуть не сломала мне хребет! Ты вообще могла меня искалечить, оставить на всю жизнь инвалидом! Ты же не умеешь никакого массажа делать! Зачем ты наврала мне про бабушку, брата и папу-генерала? Ты же меня чуть не угробила! Лгунья!

А Любка легла рядышком, по голове меня гладит и бормочет:

— Ну, прости, ну, наврала, это правда, ничего я не умею.

— Но зачем же ты влезла мне на спину, — рассвирепел я, — ведь я мог остаться калекой.

— Мог, — соглашается Жирафа, — но и я не могла устоять перед искушением.

— Перед каким таким искушением?

— Ты этого не поймешь. Это чисто женское…

— Говори, негодяйка!

— Ах, — подняв глаза к потолку, вздохнула Любка, — если бы ты мог себе представить, какое это наслаждение потоптать ногами мужика, который только что тебя поимел!

Эта девушка с первого взгляда показалась мне незаурядной. Во-первых, она писала стихи, во-вторых, с ней можно было поговорить о литературе. Конечно, главными ее достоинствами в моих глазах были прелестное личико и точеная фигурка, но она просто запрещала мне об этом упоминать и требовала, чтобы я ценил глубины ее души.

Были у нее даже некоторые литературные способности. Однажды она взяла мою записную книжку и на первой странице написала такое свое стихотворение-посвящение:

Как вода и песок — я и ты.

Я песок из пустыни мечты.

Как песок и вода — ты и я.

От стихии морской власть твоя —

Власть твоя надо мною. И пусть.

Быть сегодня рабыней стремлюсь.

Будь что будет! Долой рубежи!

Ты стихия, дающая жизнь!

Я песчинка времен, страсть огня.

Суть твоя протечет сквозь меня,

Может быть, не оставив следа…