Александр Стефанович - Париж ночью

Ее блистающий «мерседес» прилип к заднему бамперу моих помятых «жигулей». Мы вырулили на Свеавеген, проехали площадь Сергельторг и взяли нужное направление. Я специально покрутился по центру Стокгольма. Это входило в мой план. Ее нужно было сбить с толку. Тем более что место действия находилось совсем недалеко.

Мы поднялись на горку и остановились в старом парке возле стоящего особняком обшарпанного желтого здания.

Она вышла из машины и с удивлением посмотрела вокруг. Я взял ее под руку и повел к подъезду, над козырьком которого красовалась надпись: «HOTEL».

Она покрутила пальцем у виска:

— Ты что, решил поразить меня дешевым отелем? Видно, я переоценила твою фантазию.

— Дорогая, — ответил я, — прошу тебя в ближайшие десять минут не задавать никаких вопросов. А потом ты сама примешь любое решение. Договорились?

— Обещаю, — озорно сверкнула глазами она.

Дверь распахнулась. Портье из-за маленькой стойки приветствовал нас, проверил резервацию, улыбнулся и дернул за шнур. Зазвонил колокольчик, и возле стойки появились два мрачных типа в фуражках, синей форме и с резиновыми дубинками в руках. Они принялись устрашающе кричать, схватили каждого из нас за пальцы и, обмакнув их в красную краску, сняли отпечатки.

Потом повели вниз по лестнице через какие-то мрачные кирпичные коридоры, освещенные тусклыми лампами. Это было сделано так быстро, что мы не успели опомниться. Стоило нам замешкаться на каком-нибудь повороте, надсмотрщики начинали орать на нас благим матом и оглушительно шлепать по стенам своими дубинками. То же самое происходило, когда моя подруга пыталась у них что-то спросить.

Нас вывели к винтовой лестнице и погнали на третий этаж. Там приказали остановиться возле одной из многочисленных дверей. Потом втолкнули в тесную комнату. Прокричав что-то угрожающее, люди в синем заперли дверь снаружи, оставив нас наедине.

— Что все это значит? — закричала на меня возмущенная красавица.

— Сам не знаю, — попытался я свалять дурака.

Но она была близка к истерике. Пришлось во всем признаться. Я пригласил ее на чисто шведский аттракцион.

Тут нужно понять, что такое Швеция. Что это за королевство победившего социализма с высочайшим уровнем жизни. Рождаясь на этой земле, каждый швед уже знает, на каком кладбище его похоронят. Жизнь здесь сытая, размеренная, но пресная.

Поэтому, когда власти закрыли старую тюрьму в центре города, какой-то предприимчивый тип выкупил ее и превратил в оригинальный отель. Теперь любой швед мог получить незабываемое удовольствие — провести целый день за решеткой и испытать на себе все прелести тюремного режима. От добровольных узников не было отбоя.

Подозреваю, что моим соотечественникам это трудно понять. Но когда я случайно увидел рекламу этой «тюрьмы», то понял, что лучшего места для нашего свидания не придумать.

Так мы оказались в настоящей камере с двухъярусными нарами и зарешеченным окном. Я сообщил своей сокамернице, что нас выпустят отсюда только через сутки. Красавица была в ярости. Она принялась барабанить в железную дверь, но никто не откликнулся.

Я приуныл. Ведь ее настроение никак не располагало к нежности, и кораблю моей мечты была уготована участь невезучей «Васы».

Но меня спасло чудо. Оно возникло в виде бумажного листочка в рамочке, висевшего на внутренней стороне двери. Он попался ей на глаза, и когда моя подруга прочитала его содержание, то забыла о своей ярости и принялась хохотать. С женщинами такое бывает.

— Ты знаешь, что тут написано? — сквозь смех спросила она.

— Откуда? Там же по-шведски…

Она принялась переводить, и теперь уже мы смеялись вместе. Это было меню местного тюремного ресторана. В вольном переводе на русский оно звучит так:

1. «Баланда рыбная» (французский суп буйабес).

2. «Колючая проволока» (морские ежи с икрой).

3. «Тараканы тюремные» (лангусты) и т. д. и т. п.

— Ну и насмешил ты меня, — примирительно сказала красавица, и я получил в награду первый поцелуй.

О втором, третьем и последующих рассказывать не в моих правилах. Скажу только — все тюремное меню было продегустировано по полной программе, включая и мое любимое шабли. Еду нам подавали через «намордник» в двери. Перед сном мы мылись в тесном душе. А вместо пижам облачились в полосатые тюремные робы. Мою прекрасную подругу все это страшно веселило. Мы продлили пребывание в нашей тюрьме еще на одни сутки.

Но ничто не вечно под луной, как говорил поэт. Счастью пришел конец. Срок заключения закончился, и нас выпустили на свободу. Что добавить еще? Прощальный поцелуй на автомобильной парковке возле тюрьмы был самым нежным.

И я понял – этот мир теперь мой. Да и в зубрежке английского появился какой-то смысл.

– Кстати, — сказал Пьер, — русские в Европе — это очень интересующая меня тема. — Да, о том, как ухитряются наши соотечественники устраиваться за границей, можно слагать поэмы.

В Стокгольме я познакомился еще с одной симпатичной гражданкой, которую звали Света. В России она путанила. Там, в Москве, на боевом посту она нашла своего будущего мужа — шведского бизнесмена. Дело было так. Швед снял ее возле «Интуриста» на одну ночь. Заплатил «мамке» сто долларов и увез к себе на квартиру. Клиент Свете понравился, и она подошла к своим обязанностям не формально, а с душой. Это так потрясло шведа, что на следующее утро он, уходя на работу, не отправил ее с утра на все четыре стороны, а решил оставить еще на одну ночь.

Света проснулась в постели одна. Позавтракала, подергала бронированную дверь, поняла, что ее взяли в плен, и вышла на балкон. Окна квартиры шведа выходили как раз на двор резиденции какого-то посла. Там в саду шел большой прием по случаю национального праздника. Света хорошо видела всех гостей, но это только усугубляло ощущение, что она чужая на этом празднике жизни. Свете захотелось плакать, и как-то само собой она стала писать стихи в записной книжке. Получились такие строчки:

Неизвестность и ночь — две подруги мои,

Подворотни, подъезды укроют меня,

Запах денег и боли. И где-то любви…

Тело, душу я медленно плавлю дотла.

Как у кошки бездомной мой слух обострен.

Кто сегодня захочет тепла моего?

Запах денег неужто настолько силен?

Даже запах любви не осилит его…

За этим занятием ее застал швед. Он был потрясен. На работе он внезапно подумал, что совершил страшную ошибку, оставив Свету в своей квартире, что проститутка, конечно, обворует его и как-нибудь улизнет из дома. Он бросил все дела и помчался домой, но вместо обворованного жилища обнаружил на балконе прекрасную юную славянку, сочиняющую лирический шедевр.