Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Татьяна Николаевна ловко вбросила в рот содержимое мензурки. Похрустела огурчиком.

– Представляешь, Сашко, он мне полчаса рассказывал про мои глаза, которым завидуют звезды, весенней полночью светящие над оазисом. Или как-то так. Ладно, думаю, чего уж там, еби что ль.

А он про руки завёл, которые всевышний из волшебного небесного алебастра вылепил.

Татьяна Николаевна прыснула смехом.

– Из небесного алебастра! А у меня рука больше его жопы. Так у нас в тот раз ничего и не было.

Тем временем, там, где надо, старательно проверяли медсестру Новикову. Проверка, надо сказать, много времени не заняла. Родилась и выросла Танюха в этом же городе. Учится здесь же. Мать давно померла, замёрзнув по пьянке. Сама Танюха спиртным не злоупотребляла, образ жизни вела не монашеский, но скромный. Что, как ехидно отметил оперативник, было связано не так с моралью, как с размерами. Вся Танюхина родословная легко просматривалась по материалам ГОВД и спискам местного ЛТП. В общем, наш человек, надёжный.

Поэтому там, где надо, решили роману не препятствовать.

Получив своё что-то железное, Аббас отбыл домой. В первый же день он имел с папой долгий и тяжёлый разговор. Папа кричал и сверкал глазами. Но Аббас в ответ неожиданно тоже стал кричать. И тоже сверкать. Сын был единственный и любимый, поэтому папа пригасил блеск в глазах. А когда Аббас ушёл, папа поднял телефонную трубку.

Через час папа Аббаса сидел в прохладном полумраке местной корчмы. Напротив с портфелем на коленях сидел Первый Заместитель Советского Посла по Шпионажу и Диверсиям. Впрочем, официально его должность называлась как-то по-другому.

После долгих рассуждений о погоде и политике, папа в цветистых выражениях изложил свою проблему. Не сможет ли уважаемый советский друг навести некоторые справки. О, это совсем не к спеху. И если это хоть сколько-нибудь затруднительно, то вопрос этого совершенно не стоит.

Ни в коем случае.

Первый Заместитель сдержано улыбнулся и достал из портфеля толстенькую папку с Танюхиным полным описанием, фотографиями и ТТХ. Этим он продемонстрировал папе Аббаса, что в ихних играх, несмотря на высокую должность, папе вполне впору в подмышечной кобуре носить запасной набор пелёнок и слюнявчиков.

Папа удивлённо цокнул языком, что с ним случалось крайне редко, и открыл папку. Взглянув на большое Танюхино фото, папа цокнул языком вторично. А дойдя до размеров, даже издал некий возглас на туземном наречии. В дословном переводе на русский звучавший как «Бляяяаааа».

Через неделю, после нескольких, уже более сдержанных бесед папы с Аббасом, состоялась вторая встреча с Первым Заместителем. А ещё спустя какое-то время Новикову вызвали куда надо.

Там Танюхе объяснили, что об их любви с Аббасом им все известно, и они ни в коей мере не хотели бы мешать искренним чувствам молодых людей. Более того, Родина оказывает ей высокое доверие и направляет по распределению именно в ту страну, где живёт Аббас.

И совет им да любовь. Родина надеется, что Татьяна Николаевна будет изредка вспоминать родную землю и посылать весточки. Те аспекты, на которые в письмах надо будет обратить особое внимание, Новиковой доведут позже. Удачи вам и счастья в личной и семейной жизни.

В аэропорту молодого хирурга Новикову Татьяну Николаевну встречал Аббас на папином лимузине. В госпитальном городке была выделена двухкомнатная квартира.

– Знаешь, Сашко, – Татьяна Николаевна убрала под стол пустую бутылку и пододвинула поближе темно-жёлтую посудину. – Я ведь в первый же вечер нарвалась, почти как Абик у нас. Погулять вышла.

Вечером, надев любимую светлую блузку, Новикова вышла из ворот госпиталя и пошла по тихой улице между каких-то глиняных, что ли, домишек. От группы стоящих аборигенов послышался окрик. Татьяна улыбнулась мужичкам и пошла дальше. Неожиданно её схватили за плечо. Сзади стоял бородатый дядька. Что-то сказав, отчего в группе рассмеялись, он начал по-хозяйски расстёгивать на Татьяне блузку.

– А как-то сложилось всё. И нервы, и перелёт. Да и страшновато было, страна-то чужая. Ну, короче, врезала я ему. Из всех слабых женских сил. А я ведь хирург, мне руки беречь надо, так я ему ладошкой.

Татьяна Николаевна постучала пальцем по основанию ладони. Действительно, здоровенной, как фуражка.

– Гляжу, свалился он, и лицо какое-то не такое. Форма, вроде, другая стала. Тут я совсем перепугалась. Ору на остальных, чтоб подняли того. А они, видать, то ли русский немного знали, то ли так поняли. Подхватили его, и тащить куда-то в сторону.

Я опять ору, чтоб к госпиталю несли. Поняли, понесли. На следующий день я сама Василь Петровичу, хирург здесь раньше служил, в отставке уже, ассистировала. Собрали мы ухажёру челюсть. Боялась ужасно, что домой отправят, что судить будут. А потом Абик приехал.

Успокаивал долго. Утром в палату захожу, а терпелец тот уже наручниками к койке пристёгнутый. Еле отпросила у Абика.

Татьяна Николаевна разлила по мензуркам.

– Через месяц поженились мы с Абиком. Сколько лет уже прошло. Начальник, вишь, полковник.

Детей четверо. Ну, давай, Сашко, давай, капитан, за нас, за нашу армию. Разводить будешь? Нет?

Ну, с праздником нас. Потащили.

Через день, выписавшись, капитан у госпитальных ворот ждал машину. Возле служебного входа стоял большой чёрный ЗиЛ-111. Рядом с ЗиЛом бродили два огромных гориллоподобных охранника. На крыльце служебного входа Татьяна Николаевна с папиросой в зубах что-то диктовала, загибая пальцы, невзрачному мужичку в дорогом костюме. Мужичок кивал головой, запоминая. Татьяна Николаевна закончила, вынула изо рта папиросу и чмокнула мужичка в лоб.

Потом погладила по голове и ласково шлёпнула по заду. Мужичок просиял и пошёл к ЗИЛу.

Выскочивший водитель открыл дверь, а охранники отдали честь.

Вы не знаете, что такое «мисдар»? О-о-о, если услышав это слово, вы не вздрагиваете и не начинаете лихорадочно озираться в поисках ведра и тряпки – вы никогда не были в учебке.

Мисдары бывают разные: бывает утренний мисдар, когда командир курса приходит в казарму на осмотр комнат. Тогда достаточно подмести, заправить кровати и рассовать барахло по шкафчикам. А бывает… Бывает «мисдар ха-мефакед» (кто прочитал «мазефакер» – почти прав), когда комнаты проверяет самофицер, ответственный_за_жилые_помещения_курсантов. Как правило, это какой-нибудь майор, которому в дополнение к основным обязанностям навешивают такую «общественную нагрузку».

В «Техни», учебке техперсонала ВВС, была два вида курсантских казарм – «хилтоны» и «ювалим». «Хилтонами» именовали мрачные бетонные квадратные здания в три этажа, где по периметру шли комнаты на шесть человек, а посредине был плац. Эти казармы прозвали «хилтонами» за достаточно комфортные комнаты, которые были двухэтажными(!) – на первом этаже комната для самоподготовки со столами и книжными полками, а сверху спальное помещение с двухэтажными койками и шкафчиками для одежды. До распределения по специальностям все курсанты жили в «хилтонах», потом те, кто шёл на режимные курсы (где нельзя выносить учебники и конспекты из класса и самоподготовка в казарме всё равно невозможна), переводили в «ювалим» – небольшие домики на несколько спальных комнат (от 5 до 8 человек на комнату).