Анатолий Вилинович - Остап Бендер и Воронцовский дворец

— Здравствуйте… — промолвил и Балаганов.

— Здравствуйте, товарищи, чем могу послужить вам? — последовал ответ, снова сдвинул очки на лоб директор.

Это был человек удивительно схожий по своему виду с мариупольским Саввой Саввичем Мурмураки. Лысоват с остатками седых волос, кругленькой комплекции, но опрятно одет. Вид его был несколько интеллигентным. Лицо с правильными чертами, но усталое и даже несколько озабоченное, о чем говорили несколько выпуклые глаза под густыми бровями. И Бендер подумал: «Уж не этот ли сам Мацков Моисей Самуэльевич?», но тут же отбросил эту мысль, как не реальную. И он представился как уже было не раз, что он из газеты, а его товарищ из радиокомитета, а потом сказал:

— Нас интересует фотограф Мацков М. С., фотографические работы которого мы собираемся публиковать.

— И устроить радиопередачу, уважаемый товарищ директор, — вставил поспешно Балаганов, глядя почему-то не на директора, а на своего предводителя.

— Мацков, говорите? М. С.? Фотограф? Такого у нас нет, товарищи. Я не знал такого никогда. Может быть, Мацкин? Так это да. Моисей Семенович Мацкин… — повторил как-то вспоминательно хозяин кабинета. — Был такой, знал я его, да и многие его знали, очень известный был фотограф. Снимал всех знатных людей, дворцовых, я бы сказал, их владельцев. Портреты их делал. Но фотографировал он сам только дворян, товарищи. Других снимали его фотографы. Он был большим хозяином, у него было несколько фотосалонов по Крыму. И говорили, что фотомастерские были у него и в других краях, я вам скажу.

Компаньоны слушали директора, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово из его не совсем грамотных выражениях. Не перебивали руководителя конторы обслуживающей населения Крыма.

— Если вас интересует этот Мацкин, то да, был такой, — замолчал директор, сбросив косточки на одну сторону счет.

И видя, что хозяин уже высказался, Бендер заторопился с вопросом:

— А где он, где он живет? Дорогой товарищ?

— Где он сейчас живет? — опустил очки на переносицу директор и поверх них взглянул на Остапа. — Где живет, никому неизвестно. Революция, война, всё перемешала, я вам скажу, — вздохнул он.

— А жил где? — тут же задал вопрос Бендер.

— Жил? — удивленно посмотрел уже без очков, которые он успел снова поднять на лоб, переспросил хозяин кабинета. И обведя свой кабинет взором еще раз произнес:

— Жил? Вот здесь и жил, где вы сейчас и сидите, товарищ. Это весь его дом, здесь была его фотостудия, где сейчас работают наши фотографы, фотолаборатория, а на втором этаже, как мне известно, располагались его жилые комнаты. Очень богатый был человек, состоятельный, имел свой фаэтон, автомобиль, чтобы разъезжать по дворцам, когда его приглашали. Да-а… — протянул со вздохом глава обслуживания крымского населения. — Жил, ничего не скажешь, — прервался он.

— А где он? Где же он сейчас? — ворвался в паузу Бендер.

— Да, сейчас? — выпалил и Балаганов.

— Где? Как где? Где же он может быть? Как вам известно в Крыму было ой-оеё, что было, если вспомнить. То революция, то немцы, то французы-англичане, то Деникин, потом Врангель. И власть теперешняя сейчас, товарищи. Так где же он может быть, хочу я вас спросить. Конечно же, в загранице. Оставаться здесь, когда он верно знал, что всё это, — обвел рукой свой кабинет, — у него заберут. А его самого… — не договорив, недвусмысленно развел руками директор.

— Ясно, — упавшим голосом протянул Остап.

— Да, час от часу не светлее, — кивнул своему командору Балаганов и, наклонив голову, уставился на директора обслуживавшей конторы.

— Значит, ничего другого вы нам сообщить больше не можете?

— Что же я могу вам еще сообщить, товарищи. Я вам рассказал всё, что знал. Я в то время работал не у него, фотографией я и не занимался, обшивал людей, портным был, товарищи. А вот мой постоянный заказчик — так тот да. Служил у хозяина лаборантом…

— Лаборантом? — переспросил Балаганов. — Как это?

Бендер сунул ногу к своему помощнику и стукнул его по туфле.

— Как это? Лаборантом, который проявляет пластинки, закрепляет и делает уже фотографии. Вы что, молодой человек, не знаете разве?

— Да, это… Мы газетчики это хорошо знаем, — вставил Остап, хотя и он не совсем был знатоком всего фотографического процесса. — А радисты… радиокомитетчики могут этого и не знать.

— Да, понимаю, разве можно всё знать, — согласился директор.

— А где можно повидать нам вашего постоянного заказчика и поговорить с ним? — спросил, обнадеживая сам себя, что узнает еще что-то у этого лаборанта Бендер. — Как имя, отчество его?

— Зовут? Звали вы спрашиваете? Насколько я помню, господином Мильхом его звали, а вот отчество… — задумался директор. — Не помню его отчество, товарищи, — поджал губы он виновато.

— Ну, а как его найти? Как его найти? — задал вопрос Остап, который он уже не раз задавал в своем поиске.

— Вы меня спрашиваете как его найти? Если бы он был в живых, то, может быть, я бы вам и подсказал. Он был связан с подпольем, с красным подпольем, так врангелевцы его арестовали и расстреляли. Ему не повезло, как мне. Я удачно скрылся, ведь я тоже помогал подпольщикам, хотя не могу называться героем освобождения Крыма, по некоторым обстоятельствам.

— Так, так… Но мы, молодые, с уважением относимся к таким каким являетесь вы, уважаемый Моисей Аронович. Так говорите, его расстреляли?

Балаганов так и порывался задать свой вопрос, но после пинка ноги командора, молчал, как в рот воды набравший.

— К сожалению, товарищи. Расстреляли, несмотря на то, что брат его был мичманом у тех же врангелевцев. А сестра его служила во дворце «Кичкинэ», это возле Ялты, если вы знаете. Тоже важная особа была, как мне известно. У неё в любовниках ходил белый капитан. Она как-то приезжала с ним на автомобиле в Симферополь. А вот ее брату, как я уже говорил, не повезло, погиб, как поется в песне «за правое дело», — усмехнулся Цмель.

И Остап понял его усмешку как скепсис, хотя и относится к советской элите, находясь на должности директора. Но, очевидно, не в восторге от теперешнего «правого дела», и Бендер настоятельно спросил:

— И всё же, может, у родителей можно узнать что-нибудь? О их сыне? Если живы они, конечно, да и брат, сестра…

— Ну, адрес я вам назову, конечно, улицу… Там найдете, если надо… — открыл он стол и начал копаться в ящике его. Компаньоны терпеливо ждали, а он говорил: — Если так вам надо для вашей газеты и радио… Посмотрю в своих старых записях…

— Да-да, посмотрите, пожалуйста, Моисей Аронович, мы будем вам очень благодарны.

— Может и о вас несколько слов скажем… — промолвил Балаганов, глядя на Бендера с немым вопросом: «Правильно сказал я, командор?».